Вирусы не отстирываются
Шрифт:
Когда шли домой, Удалов спросил Грубина:
— И чего же они на тараканов взъелись?
— Я думаю, что им за них стыдно. Как бы существа одного племени, но одни — интеллигентные и гуманные, а другие — ну просто мелкие хищники!
Удалов согласно кивнул головой.
— Улетает, улетает! — крикнул кто-то в толпе. И в самом деле, темное округлое тело корабля пришельцев растворилось в черном небе.
Ксения взяла мужа под руку.
— Вот оно — счастье, — сказала она. — А ведь мы живем и не чувствуем его, пока
Так, прижавшись друг к другу, словно в молодости, они поднялись на второй этаж.
Попили чаю.
Перед сном Удалов пошел мыться.
На краю рукомойника сидел похожий на таракана, но куда более приятный на вид пришелец из корабля и шевелил усами.
— Ты чего? — удивился Удалов. — Опоздал вернуться?
— Я теперь здесь буду жить, — сказал пришелец. — Вместо таракана.
— Как так? Вы же сами сказали…
— А крошки будешь оставлять мне на кухонном столе, — приказал пришелец.
…Но странною любовью
Корнелий Иванович Удалов шел со службы домой. День был будний, погода близкая к нулю, вокруг города толпились тучи, но над Великим Гусляром в тучах находилась промоина и светило солнце. Виной тому был космический корабль зефиров, который барражировал над городом, не давая тучам на него наползать.
У продовольственного магазина «Ильдорада» продрогший зефир, из мелких, покачивал чью-то детскую коляску, чтобы успокоить младенца, которого мамаша оставила на улице, уйдя за покупками. Младенец попискивал, но плакать не смел.
Удалов испугался, что зефир опрокинет коляску.
— Ты поосторожнее, — сказал он.
— Я очень стараюсь, — ответил зефир, — хотя ребенок выведен из душевного равновесия. Но в любом случае я очень благодарен вам за совет и внимание, Корнелий Иванович.
Они всех нас по именам знают! Никуда от них на денешься!
Когда Удалов свернул на Пушкинскую, он увидел еще одного зефира, постарше, который собирал пыль и собачий помет в пластиковый мешок.
— А где дворник? — спросил Корнелий.
— Фатима Максудовна кормит грудью своего младшенького, — ответил зефир. — Я позволил себе ей помочь.
Зефир и сам уже был покрыт пылью. Работал он старательно, но неумело.
— Ты что, никогда улиц не подметал? — спросил Удалов.
— Простите, — ответил зефир. — У нас давно нет пыли.
— Ну и тоскливо, наверное, у вас?
— Почему вы так полагаете?
— Во всем у вас порядок, всего вы достигли.
— Нет предела совершенству, — возразил зефир.
— И чего тогда к нам примчались?
— Мы несем совершенство во все углы Галактики.
— Ну-ну, — вздохнул Удалов.
— А жаль, — сказал
Удалов пошел дальше и у входа в свой дом обогнал небольшого зефира, который волок сумки с продуктами.
— Это еще для кого? — спросил Удалов.
— Надо помочь, — ответил зефир, втаскивая сумки на крылечко и открывая упрямо головкой дверь. — Профессор Минц занемог. Мы встревожены.
Зефир обогнал Удалова в коридоре, ловко открыл ноготком дверь к Минцу и, подбежав к столу, закинул на него сумки с продуктами и лекарствами.
— Ей-богу, не стоило беспокоиться, — хрипло произнес Минц. Он сидел в пижаме на диване, горло было завязано полотенцем, и читал журнал.
Он шмыгнул носом и виновато сообщил Удалову:
— Простуда вульгарис. Прогноз благоприятный.
— Это вы его в магазин посылали? — спросил Удалов.
— Не совсем так, — ответил Лев Христофорович. — Один зефир забегал ко мне днем, узнать, как выглядит подвенечное платье, и увидел, что я простыл…
— Чего?
— Подвенечное платье, — повторил Минц. — Они решили сделать подарок невесте Гаврилова.
— Ну уж это перебор! Гаврилов третий раз женится. Пускай у предыдущей жены позаимствует.
— Ты живешь старыми ценностями, — возразил Минц. — Нынче молодежь серьезнее относится к атрибутике. Они решили венчаться и полагают, что память об этом событии, включая подвенечное платье, сохранится на всю жизнь.
— Значит, получил у тебя информацию, потом проникся сочувствием и пошел за лекарствами в магазин?
— Разумеется, — сказал зефир. — А как бы вы поступили на моем месте, Корнелий Иванович?
— Я бы вызвал врача, — буркнул Удалов.
— Но вы же знаете, Корнелий Иванович, — в голосе зефира прозвучал легкий укор, — что скажет врач. А я сделаю все то же самое, но лучше.
И тут Удалова прорвало.
— Какого черта! Какого черта вам нужна вся эта благотворительность?
— Корнелий! — попытался остановить его Минц. — Ну зачем такая агрессивность!
Зефир подождал, пока в комнате утихло, и ласково произнес:
— Мы решили все проблемы у себя на родине и теперь несем добро на другие планеты. Мы всех любим, мы хотим счастья всем существам в Галактике.
Удалов уже не раз слышал эти слова и не мог понять: ну почему же они его раздражают? Другое дело — был ли в них подвох. Но за последний месяц все жители Великого Гусляра убедились, что подвоха нет. Как назло, нет.
Удалов сдержанно вздохнул, наблюдая за тем, как ловко зефир, взобравшись на стул, режет на тарелке огурчики и помидоры, готовя салат для больного профессора, которому нужны витамины. Потом он отправился к себе.
Дома тоже было несладко.
Ксения сидела у телевизора, один зефир занимался стиркой, а другой, незнакомый, пылесосил большую комнату.