Вирусы не отстирываются
Шрифт:
— Семен, — сказал Удалов, когда они остались одни, — не узнаешь ты меня разве?
Карась наконец нашел нужное выражение и произнес:
— Ду ю лайк аур кантри? [3]
— Этого я не понимаю, — сказал Удалов. — Это я забыл. Раньше знал иностранные языки, потом забыл.
Карась Удалова понял и испугался. Он был мужчиной некрупным, но полным в животе и чем-то похож на Удалова.
— Нравится ли вам пребывание в нашей стране?
— Если ты, Семен, —
3
Вам нравится наша страна?
— Его к нам из области перевели. — Карась осекся, взял себя в руки, вспомнил, что не имеет права иностранному космонавту выдавать внутренние тайны, и схватился за разговорник. — Вот из йор нейм? — спросил он и на всякий случай перевел: — Как ваше имя?
— Удалов мое имя, — ответил устало Корнелий Иванович.
— Знаю, — сказал Карась с некоторым раздражением, какое испытывает руководитель, сталкиваясь с тупостью подчиненного. — Знаем. А на самом деле как?
— Допрашивать меня не здесь надо, — возразил Удалов. — Хотя оснований для этого не вижу. Ведро мое видел? С грибами? Вот я за грибами и шел. А тут корабль упал. Я в него зашел, шапочку взял, а вы приехали. Ну в чем я виноват перед народом и правительством?
— А он куда делся? — строго спросил Карась.
— Кто?
— Который сначала прилетел?
— Которые там были, на трех ножках, в лес сбежали.
— Почему же это они в лес сбежали? Тебя испугались?
— Может, и меня, но вряд ли. Так ты, Семен, лучше бы ловил настоящих пришельцев, чем известного работника городского хозяйства брать в плен и возить под охраной.
— Понимаешь, Удалов, какое дело… — ответил Карась, как бы признавая этим, что и Удалов имеет право на существование. — Ты не представляешь, какой хитрости достигают наши идеологические противники. Для них прикинуться моим знакомым соседом Удаловым ничего не стоит.
— А где же тогда Удалов?
— Чего пристал — где да где? Нет Удалова! Закопали. Может, ты сам и закапывал!
— Это сам себя, что ли?
— Давай не будем притворяться, а?
— Я тебе это припомню. Ты лейку вчера просил? Черта с два теперь получишь.
— А ты не грози. Мне твоя вдова даст.
Тут за дверью послышался страшный шум и грохот ломающейся мебели.
— Ни с места! — взвизгнул Карась, прижав тяжелым животом Удалова к письменному столу и взяв в руку массивную пепельницу.
Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Ксения Удалова с дымящейся кастрюлей в одной руке и паспортом в другой. Весть о том, что Удалова взяли, настигла ее на кухне, и, не выпуская из рук кастрюли, она схватила паспорт Корнелия, сунула туда свидетельство о браке и побежала в горисполком.
— За что взяли? — крикнула она с
Карась оробел, стал отступать, но тут в открытую дверь быстрыми шагами вошел человек в сером пиджаке и остановил Ксению такими словами:
— Гражданка Удалова, вы можете утверждать, что этот иностранный космический агент был раньше вашим мужем?
— Как так? — удивилась Ксения. — Вот его паспорт.
— Я не про паспорт. Уверены ли вы, что этот человек некоторое время проживал в вашей семье под видом вашего мужа? Это может иметь важное значение на суде.
— Ты ему, Ксюша, не отвечай, — сказал Удалов, освобождаясь от хватки Карася. — Он тебя на провокацию берет.
— Так он в паспорте прописан. С давних лет. Ребенок у нас есть, — сказала Ксения.
— А какие у него особые приметы? — поинтересовался человек в сером.
— Какие? Ну, лысый он, чавкает, когда щи ест…
— Это не приметы.
— А какие приметы?
— Родинки, шрамы и пятна на коже. Где, как, когда?
— Родинки? — удивилась Ксения. — Родинки есть…
— Ксюша! — предупредил Удалов.
— Вспомнила! Конечно, родинка есть, только место у нее не очень хорошее.
— Ксюша!
— Вы можете сказать мне это по секрету, — сказал человек в сером костюме. — На ухо. Вот сюда.
— Можно, Корнелий?
— Говори, — махнул рукой Удалов. — Все говори. Только чтобы этот кошмар скорее кончился.
Вошел милиционер с ящиком, из которого торчали разноцветные прутья и свисали волосы проводов.
— По вашему указанию, — доложил он, — сняты все секретные навигационные приборы нарушителя воздушного пространства. Приборы извлечены с помощью молотка и отвертки.
Милиционера звали Пилипенкой, он жил в Красноармейском переулке, за углом от Пушкинской, и, конечно же, знал Удалова, поэтому поздоровался и сказал, ставя ящик на стол перед Карасем:
— Как хорошо, Корнелий, что я тебя встретил!
— Чего уж тут хорошего…
— Я не шучу. Я по делу. Ты же обещал поделиться по части опыта работы в народной дружине с нашей молодежью из речного техникума. Никакой сознательности у тебя нет!
— Уж и не знаю… — вздохнул Удалов, бросив неуверенный взгляд на типа в сером пиджаке.
— Я понимаю, что ты занят, — сказал Пилипенко, неправильно истолковав уклончивый ответ соседа. — Мы все занятые.
Тут человеку в сером надоело ждать, когда друзья наговорятся, и он раздраженно заметил:
— Занятый, так проходи, не мешай работать.
— А чего это вы себе со мной позволяете? — удивился милиционер, который был человеком независимым и даже смелым. В прошлом году он один обезоружил двух преступников, приехавших в Гусляр на гастроли из Лебедяни.
— А то и позволяю. Выйди отсюда!
Милиционер возмущенно вышел. Вся спина его выражала возмущение.
Убедившись, что свидетелей не осталось, человек в сером подозвал к себе жестом Ксению и прошептал:
— Говорите мне на ухо.