Висенна. Времена надежды
Шрифт:
— Могу. Но ты не поймешь без долгих объяснений. А тебе ведь ехать скоро.
— Ну, теперь там есть кому укладываться… Не хочешь говорить, не надо.
— Не знаю, просто, как объяснить. До сих пор я тебе только про ГадГород рассказывал. На привалах, когда ты расспрашивала и записывала. А это прозвище еще с тех пор, как я жил на Волчьем Ручье. Еще до того, как Пояс получил.
— А-а, так твоя девушка из Леса?
Игнат потеряно улыбнулся:
— Нет, еще до Леса… О-ох, тут надо с самого начала объяснять. Может, лучше пока твой второй вопрос?
Княжна обиженно надулась. Спарк сделал вид, что не
— Ладно, тогда можно, я спрошу?
Сдержанный наклон головы.
— Тебя в самом деле прозвище напугало?
Княжна пожала плечами. Положила пальцы на холодные бляшки, приклепанные к узкому пояску. «Почему бы и не рассказать? Кому это вообще интересно?»
— Мне… надоели великие воины. Я еще с отцом всегда спорила… Он-то меня думал выдать… ну, понятно, за какую-нибудь важную шишку из соседей. Когда приказал ехать на юг, я сперва решила: повезло. Мог бы в Урскун закатать… Там женщина просто говорящий скот. Для вынашивания будущих, конечно, же, воинов! — Алиенор сплюнула, — За то их госпожа Висенна и не любит. Крепко не любит… Каждый год — не междуусобица, так недород, не неурожай, так моровое поветрие; не чума, так война с нами… При прапрадеде они ТопТаун брали, а сейчас их забили в предгорья… Впрочем, наши домострои мягче только по виду, нутро такое же. Баба — значит, кровать-корова-котел!
— Тебе бы со Скаршей поговорить, — вздохнул наместник.
— С кем?
— В Истоке, под Седой Вершиной со мной у Мастера Лезвия училась. Тоже от домашних сбежала. Хитро так пристроилась к каравану, что до Истока добралась без ущерба. Нарочно за меч взялась, потому что женщине — не положено.
— Ты ее любил?
— С чего ты взяла?
— По голосу.
Спарк опустил взгляд на ярко-зеленую траву:
— Не знаю. Видишь ли, я тогда еще только об Иринке и мечтал… Скаршей я восхищался — за смелость. Она потом вернулась домой. Краем уха слышал: вышла замуж, детей трое.
— А, так она просто доказывала себе, что может… ну да. А где она живет?
— В Финтьене. Или где-то в тех краях… Вернемся к вопросу, а?
— Что там возвращаться! Сначала я проводила на юг Михала Макбета. Вот уж боевитый был, батюшка его больше всех отмечал.
Наместник скривился:
— Он-то и велел Салеху руки отрубить.
— Ну, ему тоже не с медом показалось. С закрытым лицом на последний костер внесли.
Спарк вспомнил, как ударил воеводу: в лучшем стиле Лотана. Даже края шлема внутрь загнулись. Видно, шлем так и не удалось снять. А разрезать — слишком хорошая сталь была… Подумал, и решил промолчать.
— …А потом слух: Михала сам наместник зарубил. По прозванию — Людоед. Нашлась на мышку кошка. Значит, опять за войну замуж… Мечи, стяги да тяжелая конница… В отцовском доме мне вот так хватило! Батюшка читать выучил… на свою голову. Летописи возьмешь: битвы, битвы, походы, походы… Людей не упрекну: «за други своя» кровь проливали. А чувствую — все не так. От ушей до пяток. Все!
В молчании сделали еще десяток шагов вдоль озера. Шатер Братства оказался уже совсем рядом. Ветер-старший послушно и неслышно скользил за плечами.
— Тогда почему же ты говоришь мне все это именно сейчас?
Алиенор остановилась и поглядела наместнику в глаза:
— Ты рассказывал про город. Про улицы, людей, торговлю, склоки в Ратуше, охоты… Но не про
— Мастер Лезвия напоследок мне то же самое сказал.
— Ну и… теперь все ждут, что я все-таки пойду за тебя. Не получилось по батюшкиному приказу, получится по собственной воле.
— Семь из каждых восьми, знающих нашу историю, ждут того же. А ты не хочешь?
— Не хочу задавать тебе такой же вопрос. Ты ведь и ответить можешь.
— Не без того…
Дошли до стоянки Братства, повернули обратно: по собственным следам, темно-зеленым пятнам примятой травы на светло-зеленом берегу.
— Сегодня тебе в любом случае нужно ехать к отцу, — задумчиво протянул наместник. — Мы же уходим дальше на запад… — отстегнул от Пояса пластину:
— Вот, возьми. Право обращения к Опоясанному в любое время. И еще… если что, тебя по ней магией найти можно.
Алиенор взвесила квадратик в руке. Прикинула, как ловко он будет высекать блинчики по озеру. Вздохнула, и осторожно положила в кошель, привешенный к ее тонкому коричневому пояску, усаженному красивыми золотистыми бляшками.
— Так зачем ты приходил?
Спарк махнул рукой:
— Обидишься еще.
— О?! Тогда обязательно говори!
— Вы же назад по тракту пойдете, значит, бурдюки для воды больше не нужны? Вот я и хотел попросить…
Княжна засмеялась:
— Хочешь, вместе с лошадьми отдам? Два иноходца!
— Замаемся их чистить. И корма в лесу пока немного. Не лето.
— Хорошо. А как же ты с канцлером встретишься?
— Дней через восемь поедем обратно. Сюда, потом на тракт и в ТопРаум. Я думаю, как раз пока Андрей с нашим предложением туда, пока там чиновники все, чего положено напишут, вот и встретимся.
— Ну… хорошо. Признаться, я опасалась, что ты упрешься в женитьбу.
«А вот взял, да не уперся», — подумал Игнат, — «Я ведь четырежды ненормальный. Правильно, пожалуй, от меня Ирка сбежала. То о строительстве думаю. То о бурдюках…»
Вернулись к зелено-золотой стоянке. Там оставили только шатер, и только на время, чтобы Алиенор переодеться в дорожное. Девушка подумала, не подарить ли что-нибудь в ответ. Потом подумала: неизвестно, как поймет. Вернее, как раз известно. Не стоит. Пока не стоит. Там — посмотрим. Сперва надо выяснить, что за сволочь не пропускала к отцу ее письма. Не послужит ли теперь внезапное появление чудесно найденной княжны знаком? К началу подготовленного той сволочью заговора? Истинную Алиенор могут объявить мертвой, а ее — самозванкой… Плакала тогда ее доля наследства. И кого батюшка назначит в опекунство? Сам-то он здоров ли? И все ли Нишарг приготовил на случай таких сложностей… и…
Княжна повернулась:
— Прощай.
Спарк поклонился:
— Удачи тебе.
Девушка скрылась в шатре. Наместник обернулся:
— Ветер, по старой памяти… Где бурдюки взять?
Старший брат свистнул, подзывая конюха. Буркнул:
— Охота вам, господин, все собственноручно. Сейчас велю — принесут прямо к вашему костру.
Костер весело прыгал с палки на палку. Ластился к дерновым бортикам. Но из ямки выскочить даже не пытался. Совсем неподалеку от костра, на пригорке, в небо уходил колоссальный столб изумрудно-серебряного света.