Висенна. Времена надежды
Шрифт:
— Братство Волчьего Ручья! — подал голос Сэдди, невидимый за пламенем.
— Крейн вокруг сторожит, — Йолль Исхат протянул руку к свету, стряхнул с рукава невидимые соринки, Нам не помешают.
— Не ждал, что так плохо будет… — тускло пробормотал Рикард.
— Вынь усищи из огня, — попросил Спарк, отстраняя мрачные мысли, — А то еще хуже станет…
Против воли, ватажники улыбнулись. Проводник с удивлением почувствовал, как разгибается спина.
— Слез наших эти туманные выродки не увидят! — Парай выразил овладевшее всеми настроение.
Ратин
— Положено брать тайные имена. Но я не хочу. Зовите меня, как и прежде. Только знайте, что на самом деле я Ратин, сын Ратри Длинного.
Некст и Огер разом подскочили:
— Это ж наш боярин!..
— Был…
— Ну, отец рассказывал! — заговорили он наперебой.
Ратин остановил их взмахом ладони:
— Что было, того нет больше. Теперь я — Ратин с Волчьего Ручья! — и передал чашу влево от себя, в руки Параю.
— Я жил в ГадГороде. Но я туда не вернусь. Парай с Волчьего Ручья.
— …Крейн с Волчьего Ручья!
— …Арьен.
— … Сэдди Салех с Волчьего Ручья, к вашим услугам и к услугам ваших родственников.
— Ну, я это… Беглый, в общем. Был. Теперь я Некст с Волчьего Ручья.
— Я тоже. То есть, мы вместе бежали. Зовите меня Огер с Волчьего Ручья.
— … Рикард Олаус, бывшая Кузнечная улица ГадГорода. Сегодня — Волчий Ручей.
— Остромов, Волчий Ручей.
— Дален Кони ап Райс. Был лесником, выгнали: не устерег. Теперь Дален с Волчьего.
— Йолль Исхат Ниеннах. А я садовником был. На чем с Даленом и дружим. Зовите Йолль с Волчьего Ручья.
— Хлопи сын Бобреныша. Из Щурков. Я не беглый. Я так, свободно ушел. Не хочу на земле сидеть. Сердце не принимает. Братьям оставил, что было. Теперь — Хлопи с Волчьего Ручья.
— Неслава нет, — пожалел Сэдди.
— Найдется, примем. — успокоил Ратин. — Спарк, ты один остался.
Нагретое двумя десятками ладоней, серебро ткнулось в руки проводника. Тот бережно принял братину.
— Там осталось что? — вполголоса поинтересовался атаман. Проводник утвердительно кивнул. Тогда Ратин распорядился:
— Последний пьет до дна!
Спарк поднял голову:
— Знайте и вы, что я — Спарк эль Тэмр. Волчью куртку я не добыл на охоте и не купил. Получил от вождя в дар. Я принадлежу Тэмр, а Тэмр принадлежит мне!
И картинно опрокинул чашу в горло — сразу, чтоб не распробовать. Боялся — стошнит, испортит обряд. Обошлось.
Ратин принял опустевшую посудину, протер тряпочкой. Крейн молча растворился в темноте, возвращаясь к дозору. Тогда только Сэдди, наконец, сообразил:
— Еж-ж-жики в тумане! Это, выходит,
Спарк кивнул:
— Тэмр меня тронуть не может: я один из них. А другие стаи не тронут, потому что не будут ссориться с Нером. Так что волки помогут нам отомстить… — выговорил, и спохватился: о чем это он? Какая месть? Куда он лезет, супермен недоделанный! Он же просто хотел дождаться Ирку, забрать ее и вернуться на Землю… И все! А получается?
— Получается не так уж и плохо. — Атаман пожал крепкими плечами. — Волки нам уже один раз помогли. Прошлой осенью. Я тогда еще подумал, ты просто колдовство какое на них знаешь…
Поднялся, отряхнул иголки с коленей, и направился в шатер — прятать дорогую серебряную братину. Проводник почесал затылок. Внутренний образ-Спарк удивленно вскинул брови: «Иринка Иринкой, но как же я теперь своих брошу? Ведь это моя идея была — строить Волчий Ручей, а не прятаться в лесу!»
— В лесу отночевали, утром взяли две повозки. Ткань там, вино всякое… — рассказчик пьяно икнул и повалился лицом в стол, не обращая внимания на колючие нестроганные доски. Стол качнулся. Сидевшая за ним шестерка бандитов молниеносно переглянулась. Общее мнение выразил крайний справа, высоченный и широкоплечий:
— Сейчас в степи шесть или даже семь караванов без охраны, которым на Волчий Ручей надеяться нечего! Ну Ильич, ну хва-ат! Мог бы про одного себя подумать, а подумал про всю ахтву!
— Собираемся! — подскочили двое.
Третий и четвертый поднялись молча. Пятый забрал подбородок в горсть, опасливо снизил глаза:
— Может, не ходить? Ильич хитер. Он, наверное, уже золота за Ручей от Пол Ковника взял. Думаю, все-таки взял. Уж больно Горкам выгодно, что Степну пощипали. А тут ведь сам знаешь: четверти дерутся, улицы плачут!
Вожак легонько ткнул его носком сапога в лодыжку:
— Вставай! Ты еще расскажи, что Ильич на этом вес зарабатывает!
— И зарабатывает, — хмуро огрызнулся недоверчивый. Поднялся, почесал немытую грудь через распахнутый ворот длинного кафтана. — Вон, сам ты про него говоришь: Ильич-де, про всех думает! Завтра скажут: давай-ка, пусть он нами и правит… Мы что ж, для того волю выбрали, чтобы теперь под Ильичем ходить, как прежде под…
Атаман молча огрел его по уху. Разбойник вывернулся, толкнул уснувшего пьяницу-рассказчика. Поднялся.
— Попомнишь! — сказал без злобы.
Вожак молча повернулся и вышел в дверь. За дверью начинался город Косак — младший, вредный и завистливый брат ГадГорода. А над Косаком раскинула черные крылья холодная, влажная и тоскливая — но все-таки уже весенняя, а не зимняя — ночь.
Ночь кончалась, когда волки, наконец-то, услышали Зов и подали ответ. Спарк утомленно запахнул хауто да Тэмр, прислонился к стволу. Зевнул. Сел, зевнул еще раз… Проснулся от того, что волк сунул мокрый холодный нос прямо в лицо проводнику.