Вишнёвая метель

Николс Ирина

Многих сельчан скосили не только голод, но и болезни. Но уже в 1923 году был хороший урожай проса, и жизнь постепенно налаживалась.

Анна, жена Фёдора, всё время жаловалась на головные боли. Но, несмотря на недомогание, женщина была трудолюбивой, чистоплотной. Фёдор всегда радовал ее новыми лапоточками. Наплетёт лаптей на всю семью, и вроде бы одинаковые они, но Анне дарил особенные. Ух, как радовалась Анна-то! И не подарок вроде, а как сердце колотилось от радости!

Близилось к концу лето 1933 года. Горох уродил на славу! Фёдор, возвращаясь с работы,

останавливал коня у колхозного поля и тайком рвал стручки гороха, прятал их за пазуху, чтобы не дай Бог кто не увидел!

– Поехали, Чалая, домой! Туча вон какая идёт! Да и дома заждались нас! – говорил Фёдор с лошадью, а та, насторожив уши, будто понимала своего хозяина, покорно бежала рысцой.

Ехал Фёдор, посматривал на тучу, вздыхал, молча, молил Бога, чтоб урожай не пострадал. Вот и видны первые домишки родной деревни. Слава Богу – дома!

Как дети радовались гостинцу от «зайчика»! Наперебой кричали:

– Дай мне, тятя!

– Мне дайте!

– Ты уж взял, Ванька! Я усмотрела! – пищала маленькая Клава и подкладывала стручки гороха младшим сестричкам – Настёне и Нине.

Ночью выпал град. Рано утром в окошко Григорьевых постучал председатель колхоза:

– Анна, собирай баб! Горох прибило. Надо убрать, а то каюк урожаю будет.

– Я мигом, Петрович! Всех соберу сейчас! Всё уберём! – и Анна торопливо накинула на себя одежонку и побежала собирать женщин.

Пока бегала по домам, звала на работу баб, сильно вспотела. От выпавшего града на улице было прохладно, хоть и август, а ноги в лаптях замёрзли. Да и сама замёрзла. К вечеру у Анны поднялся жар, всю ночь не отходил Фёдор от постели жены. Утром жар спал, и Фёдор немного успокоился. Поехал в соседнюю деревню по работе. А когда вернулся вечером домой, Анна лежала мёртвая. Матрёна со старушками уже обмыли покойницу. Дети, мал мала меньше, испуганно прижались к бабушке и смотрели на мёртвую мать.

Плакала маленькая Нина, просила материну грудь… Как не успокаивала её Матрёна, ребёнок плакал и плакал. А потом Нина замолчала, обессилено закрыла глаза и уснула…

Остался Федор Евдокимович один с четырьмя детьми на руках. Горе горькое полонило сердце Фёдора. Дети зовут мать, хотят есть, а у него из рук всё валится. Как чумной стал. Неразговорчивый. Осунулся. На работу ездил чернее ночи. Матрёна перебралась жить в дом сына, но ей не под силу было справляться с такой оравой:

– Женись, Фёдор! Детям мать нужна. Хозяйка в доме нужна! Я не вечная. Женись!

Целый год думал Фёдор. Где найти хорошую, добрую жену, чтобы не обижала детей? И посоветовали ему добрые люди взять в жены Галеньку Демидову:

– Есть, мол, в Малом Фролове девка хорошая, работящая и нравом скромная и добрая, да небольшой изъян: глаз один кривой.

5

Над деревенькой с самого утра заходили тучи.

Малое Фролово было основано в 18 веке, расположено в верховье реки Турма, в 29 километрах к северо-западу от уездного города Тетюши Казанской губернии.

Семён Демидов вместе со старшими дочерьми

гнал на выпас скот. Девки останутся приглядывать за коровами и телятами, а у Семёна Петровича и так дел невпроворот: надо было помочь куму с покосом.

Уважали деревенские люди Демидова. Никогда слов на ветер не бросал: если пообещал что, то обязательно сделает, поможет. Всё в его руках кипело. За какую работу бы не брался – выходило всё наилучшим образом. И детей к порядку сызмальства приучал. Сначала как-то непривычно было, что девки одни. Всё смеялся:

– Дашутка, ты мне когда перестанешь девок носить, а?

– Бог с тобой, Семён, – ласково отвечала мужу Дарья, – я, что ли, виновата? Кого Бог дал!

– А что он мне сына-то не даёт?

– Не гневай Бога-то, даст и сына!

И правда, спустя года полтора после этого разговора, прямо в поле Дарья Демидова родила сына. Как же радовался Семён Петрович! И Дарья была довольна: угодила мужу. Мальчика назвали Григорием.

– Ну, Дашутка, теперь для порядка ещё двух сыновей мне роди! – смеялся глава семейства.

Но после Григория, тоже через года полтора-два, появилась Анна. Так и рос Григорий в полной девчачьей заботе.

… Глава семейства Демидовых – Семён Петрович – был богатырского телосложения. Вернувшись с русско-турецкой войны в 1878 году в звании фельдфебеля Русской армии, был завидным женихом. По внешнему виду напоминал русского богатыря: окладистая борода, глаза голубые, волосы на пробор. Нужно было жениться, как в деревне без жены? В жёны взял себе Дарью Сорокину из соседней деревни Малое Шемякино.

Дарья была девкой крепкой, красивой, спокойной, с большими карими глазами. Всё в руках её спорилось. Один за одним стали дети рождаться у Семёна с Дарьей: Устинья, Мария, Агафья, Григорий и Анна. Дети все были в родителей своих: здоровые, работящие, красивые. Вот только у Агафьюшки веко на правом глазу было сильно опущено. То ли изъян какой, то ли при родах что повредила бабка-повитуха – неизвестно…

Дочерей своих Демидовы воспитывали в строгости. Когда дочери стали подрастать, и пришло время выбирать женихов, никто из них не знал, как вести себя с парнями: не разрешали Семён и Дарья ходить девкам на игрища. Смешной случай произошёл с Анной. Как-то, возвратившись с покоса, Семён Петрович попросил сводить коней на водопой:

– Анна, Григорий, напойте-ка коней. А мы с матерью отдохнём чуток.

Повели Анна с Григорием коней, а навстречу шёл сын соседский. Встретились с ним глазами, и какая-то искорка пробежала между ним и Анной. И так каждый раз, случайно встречаясь, Анна опускала глаза. Незаметно, к концу лета, молодёжь начала встречаться. Безобидные встречи и только. Люди деревенские увидели как-то, как Михаил поцеловал в щёчку Анну, и пустили слух, что Анна Григорьева, мол, в положении. Когда эти слухи дошли до Анны, она так расстроилась, сама не понимая до конца, каким путём появляется у девушки беременность. Старшие сёстры уже были замужем, у матери спросить побоялась. На следующий день Михаил застал свою подругу в слезах: