Вишня в шоколаде
Шрифт:
Сжимая в руках кружку горячего шоколада, Марианна пристально смотрела на дрожащий в камине огонь, и черты того человека, который взволновал ее сегодня, все четче вырисовывались в сознании. Марианна никогда не видела глаз такого необычного голубого цвета — словно морозная голубизна безоблачного зимнего неба... И хотя у мужчины были золотистые волосы, ресницы оказались темно-шоколадного цвета. А еще Марианна заметила нос с горбинкой и красиво очерченный рот, правда, довольно жесткий.
Зря она сказала этому мужчине, что он только ради собственного тщеславия положил так много денег в ее шляпу. Напрасно! Откуда ему было знать, что
«Незнакомец посмотрел на меня так, словно его самого терзало что-то», — вспомнила Марианна. Несколько секунд она не знала, что и думать, встретив его взгляд. Но прежде чем принесла свои извинения, он ушел... хромая. Интересно, это последствие какой- то аварии или болезни? Ей вдруг показалось неправильным, что такой крупный, привлекательный и сравнительно молодой мужчина имеет столь очевидный физический недостаток. Хотя это нисколько не портило незнакомца, а даже привносило что-то загадочное в его облик.
Вы опять перегрузили ногу, не так ли?
О, ради бога, оставьте делать мне замечания! Я не ребенок!
При взгляде на нахмурившегося доктора Эдуардо подумал, что с радостью навсегда отказался бы от его визитов, которые тот наносил ему каждые две недели. Но после девяти операций на раздробленной ноге ему было необходимо регулярное медицинское наблюдение. Эдуардо обратился к Эвану Пауэллу по рекомендации своего бразильского хирурга.
Мне говорили, моя нога со временем станет совершенно нормальной, — нетерпеливо проговорил Эдуардо. — Тогда какого черта это тянется так долго?
Ваше бедро было почти раздроблено. И вы рассчитывали, что легко поправитесь после девяти серьезных операций? И примите мой совет: перестаньте относиться к своему телу как к какому-то механическому прибору!
Когда мне потребуется ваше мнение по поводу того, как я к себе отношусь, — раздраженно сказал Эдуардо, настроение которого ухудшалось с каждой секундой, — я спрошу об этом!
Что ж, тогда... — Пауэлл взял с кресла свое кашемировое пальто и аккуратно перекинул через руку. — Не надо никого беспокоить. Я выйду сам. Желаю вам доброй ночи, мистер де Сауза.
Мне не следовало разговаривать с вами таким тоном. Но сегодня был тяжелый день... — Эдуардо встал с кресла, с трудом превозмогая боль в ноге. Он бросил взгляд на французские антикварные часы на мраморной каминной доске. Почему его жизнь продолжается после трагедии, лишившей его жены и еще не родившегося ребенка? — Простите меня. Очень любезно с вашей стороны, что вы проделали весь этот путь в такой ненастный вечер.
Ничего страшного.
Если Эван Пауэлл и счел себя обиженным, он быстро превозмог обиду, пожал костлявыми плечами и с интересом оглядел красивую, залитую светом ламп гостиную с огромными окнами, выходящими на поля и густой лес за ними. Этот ландшафт сейчас, в одну из самых суровых английских зим, был укутан снежным покрывалом.
Вы живете здесь очень изолированно. Может, вам сейчас нужно чье-то общество? — предположил он с откровенностью, иногда уместной между двумя мужчинами.
Эдуардо прищурился:
Вы имеете в виду
Впервые за два года он не отверг немедленно эту идею. Более того, память тут же услужливо нарисовала очень привлекательную картину — уличную музыкантшу с огромными глазами цвета грецкого ореха, очаровательным ротиком и волной медовых волос...
Это привело его в смятение. Интересно, сколько ей лет? Семнадцать... восемнадцать? Неужели в довершение всего здравый смысл покинул его? Возможно, он и в самом деле созрел для какого-то женского общества, но только для восстановления сил, не более того. После гибели Элианы Эдуардо навсегда исключил для себя всякие длительные отношения.
Не получив ответа, хирург снова пожал плечами и примирительно улыбнулся:
Это просто предположение, дорогой мой... А теперь послушайтесь моего совета — не перегружайте ногу. Я рекомендую вам совершать ежедневные двадцатиминутные прогулки... ну, может быть, получасовые, но не более длительные. Если у вас возникнут какие-то вопросы, звоните. До встречи. Доброй ночи.
Слуга Рикардо появился на пороге комнаты, чтобы проводить доктора.
Доброй ночи, мистер Пауэлл... и еще раз спасибо за то, что приехали в такую погоду. Будьте, пожалуйста, осторожны.
Эдуардо изо всех сил пытался сосредоточиться на черно-белой комедии сороковых годов. Он сидел, уставившись в плоский экран ультрасовременного телевизора.
Удовольствия от просмотра Эдуардо не получал никакого. Просто у него вошло в привычку смотреть фильмы в предрассветные часы, ведь заставить себя уснуть он не мог. Когда в голове крутится один и тот же набор ужасных картинок, словно заклинившаяся во время перемотки лента фильма ужасов, разве тут до сна? В некоторые вечера Эдуардо не мог заставить себя даже войти в спальню, поэтому до утра, накинув на ноги плед, дремал на одном из уютных кожаных диванов в гостиной. Вдобавок ко всем его душевным переживаниям боль, обжигающая и мучительная, часто стреляла в его раненую ногу.
Стоически игнорируя искушение налить себе стакан виски, чтобы заглушить мучения, Эдуардо с чувством выругался. Окончательно отказавшись следить за веселящимися экранными персонажами, он выключил телевизор. Даже отвлечься ему не удавалось! Ему казалось, что он смотрит в черную бездну, навсегда потеряв всякую надежду снова увидеть дневной свет и ощутить тепло.
Горько вздохнув, он вновь вспомнил уличную музыкантшу и подумал, что даже она, при всей ее бедности, гораздо счастливей, чем он — со всем богатством и привилегиями.
Когда серый рассвет неохотно проник в комнату между раздвинутыми бархатными гардинами на окнах, Эдуардо почти решил, что, когда в следующий раз наведается в городок, он не станет игнорировать девушку-музыкантшу, как поклялся раньше. Он поговорит с ней, расспросит об обстоятельствах ее жизни и, возможно, предложит помощь. И пусть она рассмеется ему в лицо и скажет, чтобы он уходил и втюхивал свои деньги кому-нибудь другому!
В конце концов, решив, что его стремление помочь молодой девушке было вызвано лишь мыслями о том, что его собственный ребенок мог бы оказаться в подобной ситуации, Эдуардо проглотил подступивший к горлу ком и, устроившись поудобней, насколько это было возможно на диване, наконец провалился в поверхностный, не приносящий облегчения сон...