Вишняки
Шрифт:
Постояла мама, подумала и говорит:
— Пойдёмте на кухню.
Вышли, а двери в комнату оставили открытыми.
Сидят, ждут.
Сначала во всей квартире было только слышно, как в ванной размеренно капала вода из неисправного крана: кап… кап… кап…
Но вот из комнаты долетело какое-то шуршание, потом глухой звон, и вдруг — хлоп! Словно из игрушечного пистолета выстрелили.
Мама тихонько встала со стула и пошла к двери. За ней так же осторожно пошли Ната и Тата. Вот они дошли до двери, заглянули в комнату.
Под
Вот он присел, потом подпрыгнул, ударил лапкой. С ветки сорвался большой розовый шар. Ещё мгновение — и шар хлопнулся об пол, от него остались только мелкие блестящие осколки. В то же мгновение кот одним прыжком спрятался под кроватью.
Ната и Тата облегчённо вздохнули и засмеялись.
Где спят автобусы
Вернулся с работы папа. Ната и Тата бросились к нему и наперегонки стали рассказывать про ёлку около кинотеатра, про живого деда Мороза и Снегурочку, про то, что натворил Барсик…
— Подождите, дайте хоть раздеться, — просит папа.
А девочки всё не отстают от него:
— Папа, а Валерик давал мне голубя!
— И мне.
— Он такой хорошенький! Белый.
— А у меня был… был… зелёный, — сказала Тата.
— Ну что ты, дочка, — возразил папа, — зелёных голубей не бывает.
— Нет, быва-а-ет, — надувшись, упиралась Тата.
— Нет, он не зелёный, — сказала Ната, — а такой… такой, как Барсик.
Тогда Тата вспомнила про то, что наделал Барсик, и попросила:
— Папа, выгони Барсика. А то он все игрушки на ёлке побьёт.
— Хорошо, выгоню.
Ната вступилась за кота:
— Ему же будет холодно.
— Не будет, — заспорила Тата, — у него шубка тёплая!
— Он в подвале пересидит, там не холодно, — сказал папа.
А Барсик беззаботно дремал на паркете под тёплой батареей, словно не о нём шла речь.
Папа разделся и пошёл умываться. Девочки — за ним.
— Я уже сама умываюсь, — хвалится Ната. — И я сама. И совсем не плачу, — говорит Тата.
— Вы уже большие, молодцы, — хвалит их папа. — А ручки с мылом надо мыть…
Потом все сели ужинать. Папа с мамой пили белое шипучее вино из высоких тонких бокалов, а девочки — ситро из чашечек. Все чокались и приговаривали:
— С Новым годом, с новым счастьем!
А ещё через час сестрёнки лежали в постели. Рядом с Татой на подушке была её любимая кукла Зоя, а около Наты из-под одеяла выглядывало чёрное ухо плюшевого медвежонка.
— Папа, а тебе завтра опять на работу? — спросила Ната.
— Нет, завтра у меня выходной.
— Мы пойдём с тобой гулять, правда? — договаривается Тата.
— Пойдём, пойдём. А пока спите!
Несколько минут
Потом Тата беспокойно задвигалась, поднялась.
— Папа!
— Что тебе?
— Папа! А твой автобус тоже спать лёг?
— Нет. На нём сейчас другой шофёр ездит.
Тут и Ната вскочила, спросила:
— А где автобусы спят?
— Автобусы не спят. Но они тоже отдыхают. Целый день автобусы трудятся, бегают с одного конца города на другой, перевозят пассажиров. И только поздно ночью шофёры вводят их в гараж — большой такой сарай. Там их осматривают механики. Видят, у одного автобуса шина очень стёрлась, вот-вот лопнет. Значит, надо заменить шину. У второго щёточка сломалась — та, что ветровое стекло прочищает. Это тоже плохо: пойдёт снег, залепит стекло, и шофёр не увидит, куда ехать. У третьего что-то внутри не ладится — надо отремонтировать. Так оглядят каждую машину и сделают всё, чтоб на другой день автобусы опять были готовы неутомимо бегать по городу.
— А ты нас покатаешь, как раньше?
— Покатаю. Спи.
Ната вздохнула, повернулась на другой бок и затихла.
Когда папа опять подошёл к постели, чтобы поправить на девочках одеяло, Ната и Тата уже спали. Их личики то слегка хмурились, то улыбались. Что им снится: страшный волк, который догоняет маленького зайчика или зелёная ёлочка, прикрывшая серенького своими ветвями? Санки-кувыркалки или голубой папин автобус, который мчит их по людным улицам города? А может, весёлая Снегурочка или добрый дед Мороз?
Трудно отгадать. Возможно, и то, и другое, и третье… Вот они завтра проснутся, мы их и спросим.
ВОРОБЫШЕК
На охоту
В комнате горел свет. Значит, на улице было ещё темно. Я открыл другой глаз и увидел папу. Он стоял посреди комнаты в своём коротком кожушке и подпоясывался широким охотничьим ремнём с маленькими кармашками для патронов. Этот ремень называется патронташем.
Меня сразу точно подбросило на кровати. Я вскочил и, протирая глаза, спросил:
— Пап, ты на охоту?
— Спи, сынок.
— А ты на охоту? — не отставал я.
— Да так, пойду поброжу немного.
Каждый выходной день папа отправлялся на охоту в лес или в поле, но вставал он так рано, что я видел его лишь тогда, когда он возвращался домой. Я всегда просил, чтобы в следующий раз папа взял меня с собой, а он смеялся и отвечал:
— Хорошо, только с одним уговором: если спать не будешь — пойдёшь, а вовремя не проснёшься — не взыщи, будить не стану.