Вита. Книга 2
Шрифт:
Мама глядела растерянно, хмурилась, думала.
А Ева посмотрела ей в глаза, покачала головой, добавила с печальным укором:
– Ох, мама, мама! Я хочу его найти. Сейчас, благо, технологии это позволяют. Скажи, ты что-то ещё про него знаешь? Фамилия, отчество, возраст… Про друзей или родных что-то…
– Нет, совсем ничего… – угрюмо отозвалась мама. – Даже фамилию не спрашивала. Думала – вот в загс позовёт, тогда и спрошу. Знаю, что дом у него был в Милане. А фотография у меня была одна, так я её порвала и выбросила в сердцах…
– Да уж! Задачка, – вздохнула Ева. А потом упрямо добавила: – Но я всё равно его найду. Если он жив. А если уже нет его. Так хоть узнаю,
42
– Иди ко мне!
В темноте почти ничего не видно, но Ева тотчас почувствовала прикосновение рук Эриха. Стоило ей закончить свой краткий пересказ разговора с мамой, как он без лишних слов обнял, притянул к себе и коснулся губами лба, словно ребёнка целуя, или жар проверяя. Сразу стало легче. Иногда всё, что нужно душе, чтобы обнял кто-то близкий.
– У каждого своя правда, Ева, – со вздохом тихо шепнул в волосы.
– Но истина всегда одна, – возразила она.
– Не обижайся на маму! – его ладонь поглаживала по волосам, и Ева чувствовала, как стихает этот бешеный ураган злости внутри, словно котёнок, пригревшийся под рукой любимого хозяина. – Ты хочешь перевернуть её мир… А ей проще продолжать верить в то, во что она привыкла верить, чем признать, что она ошиблась тогда. Сложно признать собственное заблуждение длиною в жизнь.
– Но ты-то на моей стороне? – Ева подняла голову, пытаясь разглядеть его в темноте. – Ты же понимаешь, что я права?
– Конечно, я на твоей стороне, – Ева по голосу слышала, что он усмехнулся. – Я был бы на твоей стороне, даже если бы ты была не права. Я всегда буду на твоей стороне. В любви по-другому не может быть. Так ведь? Но, в данном случае, дело не в нас. Ты права. Рассуждая логически, я бы тоже пришёл к таким выводам. Что-то явно заставило твоего отца, так поспешно покинуть вас. Либо с ним что-то случилось. Не хочу пугать, но если он за столько лет так и не объявился, то… Ты же сама всё понимаешь.
Ева ответила тяжёлым вздохом.
– Либо он был вынужден исчезнуть, чтобы не подвергать Вас опасности, – уже ободряюще продолжил Эрих. – Помнишь, что говорил Огненноликий? О том, что он тебя спрятал, что почти никто не знает, что ты его дочь. С этими стихийными духами вечно всё так мудрёно… Но, исходя из его туманных фраз, я бы скорее сделал вывод, что твой отец не погиб, а исчез, чтобы случайно не навести на ваш след.
– И даже не потрудился сказать «прощай»? – насупилась Ева.
– А вдруг это «прощай» могло стоить тебе жизни? Я бы так рисковать не стал.
Эрих замолчал на миг, словно раздумывая, стоит ли продолжать.
– Ева, это к вопросу о правилах Дружины, и недавнем запрете на отношения и привязанности. Я ведь тоже это не просто так выдумал. Я знаю, чем можно заплатить за желание иметь дом, семью, близких. В той твоей шутке, что я нарочно искал себе подружку-фейри, возможно, есть доля истины. Нет, разумеется, я не специально. Но, такие, как мы, должны быть с такими, как мы. Понимаешь? Ты уже мне мало в чём уступаешь. А когда твои способности ещё вырастут, я буду уверен, что ты в безопасности. Мы – хорошая пара. Мы дополняем друг друга, мы можем делать то, что делаем, не опасаясь за жизнь любимого человека. Да, мне всё ещё страшно за тебя, и я стараюсь по возможности, не допускать тебя до опасных заданий. Но факт есть факт. Ты фейри, ты сильная, ты можешь себя защитить. И я этому очень рад. Рад, что у меня есть возможность быть с тобой, любить тебя и не ждать каждый час расплаты за это короткое счастье. С обычными людьми так не получится. Твой отец наверняка понимал, что его связь с твоей матерью может стоить ей жизни. И если он почуял опасность, пусть даже минимальную,
Ева вздрогнула, снова попыталась заглянуть в лицо, но ночь скрывала всё.
– Ты так это сейчас сказал…
– Я тебе уже говорил это, Ева. Похорон в моей жизни хватало. Первые пару-тройку сотен лет, я всё ещё пытался жить обычной жизнью. Да, у меня уже были некоторые необычные способности, и я время от времени сталкивался с разными существами и даже дрался с ними, но всё ещё пытался существовать так, как жили все вокруг. То, что со мной случилось, неплохо вправило мне мозги. Я взялся за ум, бросил свой разгульный образ жизни. Я умел только драться, потому колесил по свету и подряжался в наёмники. Но мне хотелось осесть, иметь землю, дом, семью. Но все эти попытки очень скверно заканчивались. Я терял всех. Всегда. Снова и снова.
??????????????????????????
43
Ева уже поняла по его голосу, что сейчас он выдаст очередную историю из своей жизни, от которой у нормальных людей застыла бы в жилах кровь, и ждала, затаившись.
– Тот случай особенно засел в памяти… В одиннадцатом веке, в местечке… Неважно. Этого города всё равно уже нет. Швеция. Ныне это территория Швеции. Я служил у одного славного ярла. Хороший был мужик, правильный. Он ценил надёжных людей и умелых воинов больше, чем знатную кровь. Поэтому он отдал мне свою дочь, заметив наши с ней переглядки, несмотря на то, что я был не самой подходящей парой для неё. Бродяга, наёмник. А она… Красавица, знатных кровей, с хорошим приданым. Хельга была его любимицей. Чем-то я ей приглянулся, и отец не отказал – разрешил наш брак. И я в очередной раз понадеялся, что теперь-то всё сложится. Наверное, я любил её. Так я помню. Теперь, когда я встретил тебя, мне кажется, что я вообще никогда и никого не любил, не знал, что такое настоящая любовь. Но тогда я думал иначе. У меня был дом, и клочок земли, и женщина, которая родила мне сыновей. Как я мог не любить её?
Эрих на миг замолчал, но Ева терпеливо ждала продолжения, боясь его торопить.
– А потом в окрестностях нашего поселения стали пропадать люди. Каждое полнолуние. Оборотень завёлся. Я выследил его и убил. Исчезновения людей прекратились. Я был доволен собой. Я тогда не знал, что волк был не один. Вскоре мне надо было уехать. Ярл призвал всю нашу дружину, мы покинули родные места. Стоило нам отъехать подальше, как меня одолели плохие сны. Очень плохие. Мне, конечно, они и так снились. Калли каждую ночь приходила, чтобы напомнить, какая я мразь. Но те сны… были другими. Я просыпался среди ночи и не мог заснуть до рассвета. Меня мучило предчувствие беды. Я сказал об этом нашему предводителю, просил отпустить назад, к Хельге. Сначала он посмеялся надо мной, обозвав суеверной бабой. Потом, глядя день ото дня, как я места себе не нахожу, и сам уже встревожился, велел возвращаться домой.
Ева потянулась к нему в темноте, обняла, прежде чем услышала окончание этой истории – она уже понимала, что услышит сейчас.
– Я опоздал. Всего на несколько часов, но опоздал. Иногда и минута всё решает. А я опоздал на несколько часов. Приехал ближе к рассвету. А их навестили ночью. Хельге вырвали сердце. А детям перегрызли горло. И ушли. Их привёл не голод. Это была месть. Месть мне. А расплатились они. Если бы ты знала, сколько раз я тогда проклинал себя за то, что уехал, что не вернулся сразу же, как почуял неладное! За то, что вообще позволил себе эту слабость – полюбить, привязаться, посмел поверить в то, что могу жить как нормальные люди.