Виталий Обедин Слотеры. Песнь крови.
Шрифт:
Чем меньше неожиданных сюрпризов, тем проще.
Еще одна оболочка – плотник с застрявшими в волосах стружками – отделилась от роя и, сделав пару шагов, встала подле тела, облаченного в ливрею. В руке сомнамбулы покачивался топор, а за пояс была заткнута здоровенная стамеска. «Фон Туск» молча взялся за ее рукоять, выдернул из-за пояса и коротко, не примериваясь, ткнул «плотника» в горло, после чего отступил на шаг.
Хороший удар.
Заостренный кусок доброй стали легко пронзил кожу и мягкие ткани, с хрустом разрезал кадык и, проскрежетав вдоль позвонков, остался торчать в шее. Верная смерть. Человеку,
Стоять и гаденько улыбаться ему категорически не полагалось.
На лицах позади «плотника» и «фон Туска» расцвели точно такие же улыбки.
– Я Дагдомар, Пепельный Жрец! – торжественно зарокотала толпа. – Я Мастер Плоти. И я же отныне нечто большее. Невозможно убить множество, когда неуязвима даже единица. Нельзя ранить бога!
Оболочка плотника подняла руку и вытянула стамеску из раны. Вслед за стальным клыком не вытекло даже капельки крови.
– Не так уж и неуязвима! – буркнул я и, прыгнув вперед, махнул клинком, точно древний рыцарь полуторным мечом-бастардом.
Пусть демон не боится тяжелых и даже смертельных ран, пусть не истекает кровью и не чувствует боли, но оболочки, ползающие по двору без рук и ног, много не навоюют. Придется изрядно попотеть, чтобы завалить двор фон Туска кусками самого барона и его бывших слуг, но такое мне по силам.
Ведь получилось же с риккером.
Покрытое рунами лезвие с жутким гудением рассекло воздух, а следом и плоть оболочки, принадлежавшей невезучему плотнику. Тяжелый клинок мимолетно дрогнул в руке, встретив сопротивление кости и легко перебив ее, и пошел дальше. Плечом я ударил существо, отбрасывая в сторону, рубанул, не останавливаясь, по улыбающемуся лицу фон Туска и отскочил назад, ожидая атаки толпы и одновременно высвобождая место для нового замаха…
Меня ждало разочарование.
Оболочке плотника следовало покачнуться на одной ноге и упасть, размахивая обрубком другой.
Он не упал.
И «фон Туск» улыбался во все лицо, на котором не осталось и следа от поцелуя стали. Ни шрама, ни рубца после удара, который только что надвое развалил ему голову.
Шпага не подвела и удары не сплоховали, только проку от этого? Рубить тела, захваченные Дагдомаром, оказалось все равно что сечь жидкое тесто. Края рассеченной плоти смыкались и мгновенно срастались, едва уходила разделившая их сталь. Так же стремительно срастались кости. Чтобы разрубить такое создание надвое, требовался клинок шириной в пару локтей, способный полностью отделить одну часть тела от другой, чтобы их не соединял даже клочок кожи.
Кровь и пепел! С таким противником лучше всего было драться огромным противнем!
– Чего-то подобного я ожидал. Ты так предсказуем, Сет. Веришь себе больше, чем своему богу, – довольно произнес «фон Туск», погладив затянувшуюся рану. – Я же показал тебе, что неуязвим. Сколько еще перстов тебе нужно вложить в раны, чтобы уверовать?
Я снова, в который раз за последнее время, с тоской подумал о магическом самопале, оставшемся в арсенале на Аракан-Тизис. Жаркое пламя, извергаемое магическим жезлом, могло бы испепелить пару оболочек на месте. Едва ли даже демону удалось бы восстановить их из груды
– Не представляешь, сколько удовольствия доставляет мне сейчас созерцать твою озадаченную физиономию, Сет, – насмешливым хором голосов продолжал измываться Дагдомар. – Ну, давай же! Попробуй еще пару раз… а потом будет мой черед.
Я слегка прикусил губу.
Предательское чувство неуверенности миазмами вползало в душу.
Кажется, ситуация безнадежная. Мастеру Плоти в особняке Лаврина можно было отрубить голову. Его созданиям в Кэр-Кадазанге – вышибать мозги и отсекать конечности. Доппельгангера с моим телом – поразить Дагдомаром.
Но что можно сделать с неуязвимым легионом?
Пепельный Жрец наигрался – ближайшая оболочка резво скакнула ко мне, протягивая руки и норовя вцепиться в горло. Я не задумываясь встретил ее сокрушительным пинком, глубоко погрузив каблук в живот, отшвырнув в сторону. Тело, принадлежавшее базарной торговке, покатилось по земле, вынудив прочие оболочки расступиться.
Этим я выгадал секунду на размышления и не потратил ее даром. Мысли промелькнули в голове со скоростью молнии, не оформляясь в слова, – череда наитий-образов, воспринимаемых не разумом, но подсознанием.
Да, мне не по силам убить ни одну из этих тварей. Их не остановят свинец и сталь. Их нельзя задушить, им нельзя свернуть шею. Но все-таки они сохраняли человеческую форму со всеми вытекающими отсюда последствиями! Если одной из оболочек подбить ногу, она упадет. Если как следует врезать, можно сбить захваченное тело с ног.
Значит, какое-то время я все же мог сражаться с многоликой тварью, как кабан сражается со сворой охотничьих псов, вертясь и разбрасывая оболочки в разные стороны, пока хватит сил… или пока кто-то из них не коснется своими руками открытого участка моей кожи.
В этом случае последствия могут быть самыми страшными. Короткая демонстрация новых возможностей Дагдомара показала, что ему по силам не только мгновенная регенерация тканей, но и столь же быстрое слияние с плотью.
Прямо как Мастеру.
Рекогносцировка!
Мои ноги обуты в ботинки из толстой, хорошо выделанной кожи, подошвы подбиты железными и медными гвоздями. На ногах не чулки, но толстые штаны, пошитые на гейворийский манер. Они могут задраться и обнажить икры, поэтому высоко не бить: короткие злые пинки в колено, удары в бедро, подсечки. На руках – мягкие перчатки из хорошо выделанной замши. Достаточная ли защита? В любом случае нельзя бить кулаками по лицам. Не хватало, чтобы лопнули. Торс защищают плотный колет и нагрудник из бычьей кожи, который так просто не разорвать.
Остается голова.
Нельзя позволить пропустить даже мимолетное прикосновение к лицу!
Я бросил шпагу в ножны и убрал дагу.
В следующее мгновение твари взвыли и ринулись в атаку всем роем. На миг я похолодел, видя, как ловко и слитно у них все получается.
Обычно, когда несколько человек нападают на одного, они неизбежно сталкиваются и активно мешают друг другу, то заступая дорогу, то некстати попадая под чужой замах. В уличной драке численное преимущество имеет свои ограничения – пока стоишь на своих двоих, больше трех-четырех противников одновременно не могут тебя атаковать с должной эффективностью.