Витой посох. Постижение
Шрифт:
Однако делать было нечего, и они поплыли. Нет, Кенрик любил купаться, но не в боевой же амуниции и не в такой, с позволения сказать, воде. Он плыл, отплевываясь и отфыркиваясь, проклиная про себя все на свете, а прежде всего, паскудных кукловодов, которые вечно лезут, куда их не просят. Слава Троим, что плыть пришлось недолго. Черныш обогнал Кенрика и уже стоял на мелком, отряхиваясь, из-за чего брызги летели во все стороны.
Немного передохнув, они двинулись дальше, жаждая побыстрее добраться до гряды, развести костер и обсушиться. Кенрик также очень надеялся, что удастся найти
Последнюю милю они брели, едва переставляя ноги, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающей усталости и почти ничего не видя перед собой. Однако дно постепенно поднималось и, когда солнце опустилось значительно ниже, путники, наконец, выбрались на сухое. И рухнули, где стояли.
Усталость понемногу отступала, руки и ноги переставали дрожать, дыхание выравнивалось, в ушах замолкали молоты. Не сразу Кенрик пришел в себя настолько, чтобы открыть глаза, а когда открыл их, то сразу захотел закрыть снова. Невдалеке стоял и с любопытством взирал на них с Чернышом давешний старик из леса.
— А в-вы что здесь делаете?… — только и сподобился выдавить из себя Кенрик.
— Гуляю, — спокойно ответил старик.
— Гуляете?! — вытаращился на него юноша.
— Именно так. Решил посмотреть на нынешних кукловодов поближе.
— Вы видели, что они сотворили?! — выдохнул Кенрик.
— Видел, — помрачнел старик. — Раньше я не вмешивался, но применением этого, — слово «этого» он буквально выплюнул, с омерзением выплюнул, — они исчерпали меру моего терпения! Пусть теперь пеняют на себя. Поэтому я здесь.
Он прошелся туда-сюда, потер висок, словно у него болела голова, и повернулся к Кенрику:
— А вот тебе, молодой человек, делать здесь совершенно нечего. Через болота не пройти, там дальше бездонные топи.
— Так что же мне делать? — растерялся юноша. — Обратно на берег нельзя, заклинание убившее наших, еще настороже.
— Все верно, обратно тоже нельзя, — согласился маг. — Почему ты не телепортируешься? Судя по твоей ауре, ты на это уже способен.
— Но я не умею… — удивился Кенрик. — Меня теле…
Он замолчал, поняв, что чуть не проговорился.
— А, Посох тебя телепортирует, — покивал старик. — Еще и, небось, только когда сам того хочет. Это ты зря. Ему много воли давать нельзя — очень наглая сволочь.
— Какой еще Посох? — пролепетал ошарашенный юноша. — Нету у меня никаких посохов… Вы что-то путаете…
— Какой? — весело приподнял брови маг. — Витой, какой же еще. Ты ведь заметил, что он сейчас тебя не достает? Я его ненадолго закуклил, чтобы поговорить с тобой, а не с ним. Мне самому в свое время предлагали собрать этот артефакт, но я, в отличие от тебя, не захотел — слишком большая морока.
— А меня кто-то спрашивал?! — взорвался Кенрик. — Я понятия не имел, что я какой-то там истинный маг! Случайно на алтарь кровь пролил, не зная, что это такое!
— Интересно, — нахмурился старик, — кто это тобой вслепую играет?
Он немного помолчал и продолжил:
— Если я прав, то ты парень влип, как утарн в ощип. И теперь у тебя нет другого выхода, кроме как собрать Посох и стать сверхмагом. Как чувствовал, что нужно помочь, не зря этрайт заранее настроил. Найдешь его вон там, — он махнул рукой влево, — пригодится.
Юноша в растерянности хлопал глазами. Этот маг утверждает, что все произошло не случайно, что Кенрик — орудие Троих?! Хоть бы это было не так… Доводилось читать о страшных судьбах избранников богов, ни один из этих несчастных долго не прожил, да и жизнь их веселой назвать было никак нельзя, не хотелось бы себе такой судьбы. Но если старик прав, то он действительно никуда не денется — боги своего все равно добьются, хочет он того или нет. Юноша пригорюнился.
— Не унывай, парень, — со смешком сказал старик. — Привыкай: есть только то, что есть. И вообще, прекращай жалеть себя — за это жизнь бьет очень жестоко, и правильно.
— Я ничего этого не хочу… — Кенрик отчетливо скрипнул зубами. — Ну почему меня просто не оставят в покое?…
Старик внезапно вскинулся, поднял глаза к небу, осенил себя святым символом Найтери, незавершенным кругом, затем с каким-то детским удивлением уставился на юношу.
— Надо же… — потрясенно протянул он. — Не думал, что такое бывает. Тебе дали право выбора… Ты сейчас действительно можешь от всего отказаться…
— Правда?! — просиял Кенрик. — Да я…
— Не спеши! — перебил его старик. — Подумай вначале! Если ты откажешься, то от тебя больше ничего не будет зависеть, твои друзья будут умирать на твоих глазах, а ты ничего не сможешь сделать. Раз уж сами боги вмешались, то происходит что-то страшное, что-то угрожающее всему миру. И для того, чтобы остановить это страшное, избрали тебя. Но если ты откажешься — это произойдет. И как ты будешь жить дальше с осознанием, что мог остановить кошмар, но сделал этого?!
— Святые боги!!! — взвыл юноша, — Да за что же мне все это?!! Я же всего лишь хотел тихо и спокойно прожить свою жизнь!
— Ты хочешь предложить кого-то другого на эту роль? — приподнял брови маг. — А совести хватит?…
— Не хватит… — уныло отозвался Кенрик.
Его всего трясло. Поначалу он едва не отказался от всего и был просто счастлив, что такая возможность появилась, но после слов старика… Ведь он действительно не сможет жить, если будет знать, что мог остановить что-то страшное, но не остановил. Тогда какой вывод? А только один — продолжить этот путь, только уже осознанно, зная, что стоит на кону. При таких раскладах его маленькие жизнь и счастье теряют всяческое значение. Ни единого сомнения в том, что старик сказал правду, у Кенрика не было. Почему? Он не знал, да и знать не хотел. Просто это было так и иначе быть не могло.