Витражи резных сердец
Шрифт:
Пока Амиша отфыркивается, Торн осматривает руки и плечо. На ней нет ни царапины, нет ничего, и это совершенно не укладывается в голове. Она потеряла сознание от кровопотери, не могло не остаться ран. Или… сколько она проспала?
А может… ей все приснилось?
По позвоночнику пробегает холодок. Нет. Амиша подтвердила. Это не мог быть сон.
Амиша, отшвырнув подушку, мрачно смотрит за ней. Злыми, дергаными движениями она убирает растрепавшиеся седые пряди с лица и изо рта, а потом мрачно замечает:
– Что, раны ищешь? Конечно,
Торн ощущает, как к щекам приливает предательский жар.
– Он еще и раны лечит?..
Амиша скрещивает руки на груди.
– В твоем случае, видимо, да. Ради тебя он убил одно из своих любимых детищ.
Торн опешила. Моргнула. То существо совсем не было похоже на всех этих тонких и изящных реликтов.
– Но…
– Все живое – дети лорда Двора, в какой-то степени, – поясняет Амиша. Весь ее вид говорит, что ей это не нравится. – Так что да. Чувствуй себя очень особенной.
Торн чувствует себя не особенной. Она чувствует себя виноватой. И самозванкой. Амиша хмурится, но сдается.
Ее маленькая рука мягко касается колена Торн.
– Все будет хорошо. Главное – ты жива. И будешь жива. Ты, очевидно, нужна ему, потому что он дал тебе своей крови.
– Что?.. – Торн глупо моргает. Панически ищет слова. Она ничего, ничего этого не помнит. – Поэтому я помню какие-то бессмысленные галлюцинации?
– Нет, галлюцинации – потому что он тебя укусил, – спокойно поясняет Амиша. Торн словно окатывает холодной водой.
Она правда повторяет путь своей матери.
– Грискорнские яды всегда вызывают галлюцинации, – говорит Амиша спокойно. – Следы на твоей шее никогда не будут лгать.
Ее рука кажется такой горячей, когда она касается шеи Торн. Касается двух почти незаметных, но ощутимых ранок. Торн отшатывается от нее и почти врезается в спинку кровати.
Амиша грустно качает головой.
– И это… чтобы вылечить меня?.. – должна быть причина. Это не может быть сценарий из жутких сказок. Все же должно было быть не так.
– Чтобы ты не чувствовала боль, – поправила Амиша. – Чтобы вылечить тебя, он дал тебе свою кровь. Кровь – это жизнь, Торн, а кровь лорда Двора – это жизни. Ты полукровка, как еще нужно было подстегнуть твои способности к регенерации?
…кровь. Она пробовала чужую кровь и лечилась за ее счет, как чудовище, как монстр, каким был ее отец, и даже не помнит об этом. Так легко.
И это была кровь Эрратта Туиренна.
Улыбка Амиши полна такой грусти, будто она готова попрощаться навсегда здесь и сейчас. И она встает с кровати.
– Я рада, что ты в порядке. У тебя почти получилось.
Ее не волнует, что у нее почти получилось. «Почти» делает только больнее.
Торн дергается, почти подскакивает вслед за Амишей. То, что слетает с ее губ, она сама не ждала от себя услышать:
– Амиша… где он сейчас?
Она оборачивается. Торн кажется,
– Я же предупреждала, – говорит она тихо. – У тебя нет выбора. Теперь в тебе его часть. Ты полюбишь его, и ничего с этим не сделаешь. Он – чудовище. И я не знаю, где он может быть. Спроси у Рашалида, это он ему «дружочек».
Торн смотрит, как за Амишей закрывается дверь, и ничего не понимает. Ее с головой накрывает паника от осознания, что ее напоили чужой кровью, и остаточный восторг от схватки с чудовищем из леса. Она знала эту часть себя, всегда ее ненавидела: слишком сильные эмоции подавляют объективность. Потом она осознает, что провалилась, поймет, что снова оказалась в плену, но сейчас это казалось вторичным.
Она… должна поговорить с Туиренном. Обязана.
Одеяло летит в сторону, Торн поспешно и криво влезает в одежду и выбегает прочь.
Ей срочно нужен Рашалид.
Его тренировочная поляна полна новых лиц. Торн на мгновение теряется в обилии огней и искр, от звуков боя. Общая атмосфера здесь такая плотная, что она начинает ощущать эйфорию дуэлей как свою собственную. Сосредоточиться сложно, она ищет взглядом Рашалида, но его нигде нет.
Ворох теней и светлячков в стороне оборачивается дуэлирующей парой. Торн не оторвать взгляда от самой прекрасной женщины, которую она когда-либо видела, сияющее розовое золото во плоти. Клыкастая улыбка той кажется такой счастливой. Торн понимает, что завидует.
Она никогда не могла сразиться ни с кем по-настоящему. Стоило только поймать настроение, люди сразу видели то, что она из себя представляет. Боялись все, даже Адан.
А ведь она могла бы тренироваться здесь. Сейчас Торн даже не чувствует усталости, словно не было ран, не было мучительных непонятных манипуляций Рашалида с пепельной сталью. Неужели кровь Туиренна так подействовала?..
Или так подействовала бы любая кровь?..
– Нравится наблюдать?
Она вздрагивает. Рашалид постоянно подкрадывается со спины. Ему нравится напоминать, что они не ровня. Он говорил, что это потому, что он ее тренер, но у Торн была другая версия. Она считала, что он просто мудак.
– Я люблю сражения.
– Наслышан.
Он бесшумно обходит ее, и она двигается зеркально. Знает, что Рашалид не нападет на нее, но слишком привыкла за эти дни всегда держаться к нему лицом.
– Ты разве не должна восстанавливаться после своей…
Торн перебивает его, прежде чем сама может себя остановить:
– Где Туиренн? – она видит, как брови Рашалида удивленно ползут вверх, и вовремя поправляет себя: – Лорд… Туиренн. Где лорд Туиренн, я имела в виду? Я хотела…
– Провожает в последний путь Воагхэнн, – его белые глаза следят за ее выражением, высматривают эмоции, реакцию. Она сопоставляет его слова со словами Амиши и снова чувствует себя виноватой.