Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в.

Зимин Александр Александрович

Роль бояр в великокняжеской администрации в годы правления Василия II резко возросла. Их решительной поддержке обязан был Василий II своему возвращению на великокняжеский престол (1446 г.). Составитель похвального Слова Дмитрию Донскому (написанного, согласно М.А. Салминой, в конце 40-х годов XV в.) вложил в уста этого князя следующие слова: «…бояре свои любите и честь им достоину воздайте противу служениа их, без воля их ничто же отворите… и отчину свою с вами (боярами. — А.З.) соблюдох… под вами городы держах и власти великиа… Вы же не нарекостеся у меня бояре, но князи земли моей» [852] . Эти слова характеризуют положение боярства не столько при Дмитрии Донском, сколько во второй четверти XV в.

852

ПСРЛ. Т. 26. С. 159.

Круг обязанностей, лежавших на боярских советниках великого князя, отличался разнообразием. Введение бояре скрепляли своей подписью великокняжеские грамоты. Правда, такие подписи мы находим только до окончательного утверждения Василия II в Москве (начало 1447 г.). Эти бояре должны были отправлять судопроизводство.

За изучаемый период сохранилось всего восемь правых грамот и судных списков [853] . О четырех судных делах есть упоминания [854] .

Все это земельные дела. Пять из сохранившихся грамот относятся к внутривладельческим распрям. В трех случаях судили удельные князья: Дмитрий Юрьевич, Василий Ярославич и Михаил Андреевич, в одном случае — Дмитрий Давидович Морозов, боярин удельного князя Андрея Васильевича. В двух случаях грамоты выдавались «по слову» Василия Васильевича (самим Василием II не выдано ни одной грамоты). Судьями в делах, подведомственных великокняжескому суду, были князь Иван Юрьевич Патрикеев, Михаил Федорович Сабуров (два случая), Федор Васильевич Басенок (два случая), Григорий Васильевич Морозов и Иван Харламов. Из 12 актов только четыре или три относились к периоду до 1448 г. (два из них судились в уделах). Судопроизводство начало налаживаться только тогда, когда борьба Василия II с Дмитрием Шемякой близилась к концу.

853

1435–1447 гг. (АСЭИ. Т. II. № 90. С. 54–55), конец 30-х — начало 40-х годов XV в. (Каштанов. № 6. С. 348–350), 1442–1462 гг. (Каштанов. № 9. С. 354–361), около 1448–1452 гг. (АСЭИ. Т. III. № 35. С. 58), около 1449/50 г. (АСЭИ. Т. II. № 450. С. 490–491), 1453–1462 гг. (АСЭИ. Т. II. № 496. С. 544–545), 1454–1456 гг. (Каштанов. № 16. С. 371–372), 1461/62 г. (АСЭИ. Т. III. № 55. С. 84–87).

854

1428/29 г. (АСЭИ. Т. III. № 48а. С. 72; № 54), конец 40-х годов XV в. (АСЭИ. Т. II. № 374. С. 369), около 1456–1460 гг. (Каштанов. № 27. С. 387–388), около 1450–1463 гг. (АСЭИ. Т. III. № 36. С. 59).

Бояре возглавляли Государев двор как военно-административную корпорацию. Они выполняли отдельные поручения общегосударственного значения (вели дипломатические переговоры с соседними странами и удельными князьями) [855] . Постепенно у них складывался круг функций, который станет традиционным в более позднее время.

Четкого разграничения между дворцовым и общегосударственным управлением еще не было. Корни дворцовой системы уходят в расчлененность личных владений великого князя (его «примыслов», «купль» и т. п.) и земель великого княжения, которым он владел как бы временно (по ярлыку ордынского царя). В актовых источниках времени Василия II мы не встретили термина «дворецкий», но, по семейным преданиям Сорокоумовых, при нем эту должность исполнял боярин Григорий Васильевич Криворот. Он «был дворетцкой на Москве по свою смерть без перемены» [856] . В 1442/43 г. его «застрелили (ранили. — А.З.) в челюсть» [857] , поэтому он уже не мог участвовать в военных походах и стал дворецким. Старые, хворые и увечные обычно использовались в административном аппарате из-за непригодности к военной службе (Углич, например, «держал» у Шемяки Р.А. Безногий Остеев) [858] .

855

В 1431–1432 гг. в Орде вел переговоры боярин И.Д. Всеволожский. В 1433 г. мирные переговоры с Василием II вел боярин князя Юрия Дмитриевича Семен Морозов. В том же году с миссией к можайскому князю Ивану Андреевичу посылался А.Ф. Голтяев (ПСРЛ. Т. 26. С. 190). Тот же Голтяев и В.И. Собакин в 1437 г. вели переговоры с Улу-Мухаммедом, а князь Юрий Патрикеев тогда же собирал «черный бор» с Новгорода (НПЛ. С. 419).

856

Редкие источники. Вып. 2. С. 69.

857

ПСРЛ. Т. 23. С. 151.

858

См.: Лихачев Н.И. Разрядные дьяки XVI в. С. 436.

Брат Г.В. Криворота Иван (Полуект) Море был «постельничей по свою смерть, с судом з боярским и в думе у великого князя з бояры был» [859] . В 1434–1436 гг. ему поручено было сопровождать рязанского епископа Иону на поставление в митрополиты в Константинополь [860] .

Руководство дворцового аппарата, как можно видеть по приведенным примерам, происходило из среды старомосковского боярства, преданного великокняжеским интересам. На дворцовые должности назначались обычно пожизненно представители одной семьи. Обеспечивались дворцовые чины (путные бояре), как и наместники, кормлениями, которые в дворцовом ведомстве собирались с определенных территорий — путей (ср. татарское «даруги», т. е. дороги). Известен, например, «Чашнич путь» во Владимирщине [861] . Великокняжескими селами и слугами (челядью) ведали дворские.

859

Редкие источники. Вып. 2. С. 69.

860

ПСРЛ. Т. 6. С. 162.

861

АСЭИ. Т. II. № 496. С. 544.

Уже в середине 40-х годов XV в. началась перестройка Государева двора. Он разделился на Дворец, оставшийся хозяйственно-административной организацией, которая обеспечивала нужды великого князя, и Двор — военно-административную корпорацию, ставшую ядром вооруженных сил Московского великого княжества. Двор возглавляли князья Оболенские, Ф.В. Басенок и другие видные военачальники. Именно Двор стал организатором побед Василия II и кузницей кадров для администрации Русского государства.

Наряду с боярами и детьми боярскими (дворянами) к исполнению государственных поручений стали привлекаться и потомки правителей когда-то самостоятельных княжеств (суздальские, ростовские, ярославские и прочие князья). При этом стародубские и оболенские князья, тесно связанные с Двором, порывая связи со своими старинными владениями, начали входить в Боярскую думу. Суздальские и ростовские князья посылались князьями-служебниками в пока еще независимые города (Новгород и Псков).

Тогда еще не была приметной активная деятельность княжеской канцелярии (дьяков, казначеев и прочих «слуг»). Княжеские администраторы этого ранга происходили из числа холопов, выходцев из духовной среды и торгового люда. Казначеев среди холопов называет княгиня Евпраксия в завещании 1433–1437 гг. [862] Василий II около 1461–1462 гг. отпускает на свободу своих казначеев и дьяков [863] .

Около 1455–1462 гг. казначеем назван Остафий Аракчеев [864] . Судя по подписи, он был и дьяком. Происходил Аракчеев из татар (его татарская тамга так и расшифровывается: Уракчиев). Личный аппарат великого князя был еще патриархальным, связанным с вотчинным управлением. Впрочем, к концу правления Василия II среди дьяков появляются уже видные деятели. Из десяти поименно известных дьяков великого князя Василия Васильевича пять известны с 1455 г. Степан Бородатый прославился и своим умением читать летописи, и мастерским ведением дипломатических переговоров (с Литвой в 1448 г.), и тем, что в 1453 г. выполнил более чем деликатное поручение великого князя, касающееся Дмитрия Шемяки. Алексей Полуектов отличался самостоятельностью суждений. Он, в частности, «из старины печаловался», чтобы отчина ярославских князей «не за ними была» [865] .

862

ДДГ. № 28. С. 72.

863

«А хто будет моих казначеев или хто моих дьяков прибыток мои от мене ведали… то все не надобны моей княгине и моим детом» (ДДГ. № 61. С. 198).

864

АСЭИ. Т. I. № 266. С. 193.

865

ПСРЛ. Т. 23: С. 158.

В середине 50-х годов XV в., как установил Л.В. Черепнин, происходила перестройка иммунитета [866] . Вместо грамот на отдельные владения с определенными привилегиями начинают все более часто выдаваться пожалования на комплексы владений с разнообразным набором привилегий. Особое внимание уделялось при этом районам, в которых было сильно влияние Дмитрия Шемяки (Галич, Углич, Бежецкий Верх) или других удельных князей (Радонеж). Получение податных льгот должно было содействовать умиротворению этих земель. В благодарность за активную поддержку великокняжеской власти щедрые льготы получает и митрополия. С целью содействовать восстановлению хозяйства владений, разоренных междоусобной борьбой и татарскими набегами, правительство гарантирует длительные льготы (освобождение от уплаты дани и других налогов) бежавшим «старожильцам», которые возвращались на пепелища, или людям, призванным вотчинниками «из иных княжений». Впрочем, этих «иных княжений» становилось все меньше, и льготы выходцам из них практически не реализовались. Больше действовал не пряник, а кнут: запрет перехода серебряников во все дни, кроме Юрьева, запрет принимать великокняжеских крестьян, возврат ушедших тяглецов и т. п.

866

См.: Черепнин. Архивы. Ч. 2. С. 150–159.

Иной характер носила политика в отношении судебного иммунитета. Общая тенденция его развития сводилась к сокращению судебных привилегий землевладельцев. Все чаще дела о разбое, убийстве, грабеже с поличным изымались из их ведения и передавались наместничьему аппарату. Получившая военную закалку администрация Василия II стремилась обеспечить в стране надежный порядок.

В круг судебных реформ входит и издание так называемой Записи о душегубстве [867] . В ней подтверждена была существовавшая издавна подсудность дел о душегубстве во владениях удельных князей, «тянувших к Москве», большому московскому наместнику. Речь шла о владениях князя Василия Ярославича (Серпухове, Суходоле, Звенигороде), а также о «дмитровских волостях». Единственное исключение составляла Руза, не входившая в середине 50-х годов XV в. в чей-либо удел. Отсутствие в Записи Дмитрова объяснялось тем, что этот город подсуден был тогда сыну Василия II Юрию, т. е. практически великому князю.

867

АСЭИ. Т. III. № 12. С. 27–29. О Записи подробнее см.: Тихомиров М.Н. Средневековая Москва в XIV–XV вв. М., 1957. С. 95–96; Черепнин. Архивы. Ч. 2. С. 348–359; Памятники русского права. Вып. 3. М., 1955. С. 199–208; Мец. С. 45–46; Семенченко Г.В. О датировке московской губной грамоты // Советские архивы. 1978. № 1. С. 53–58; Хорошкевич А.Л. К истории возникновения «Записи о душегубстве» // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 193–203.

В самой столице создавались судебные округа, к которым «тянули» подмосковные села. Дела о татьбе с поличным (как по жалованным грамотам) изымались из компетенции сместного суда и передавались суду московского наместника. Регламентировались размер и распределение судебных пошлин и «посулов» (взяток) между различными судебными чиновниками.

Принципиально нового в Записи о душегубстве мы не видим, но она возобновляла порядок, нарушенный в годы междукняжеской смуты.

Разорение страны, вызванное междукняжескими сварами и татарскими набегами, привело к упадку монетного дела. Возможно, даже монетный двор в столице перестал существовать, а чеканка денег перешла в руки отдельных денежников. Выпуск общегосударственной монеты на великокняжеском дворе нужно было начинать сначала. В середине века проведена была новая монетная реформа и возобновлена общегосударственная чеканка. За основу приняты были монеты, выпускавшиеся еще Дмитрием Шемякой. Их вес несколько повысился (около 0,39 г). После присвоения наследнику престола княжичу Ивану Васильевичу титула великого князя на монетах начали помещать надпись: «Осподари всея Руси», имея в виду как Василия II, так и его старшего сына [868] .

868

См.: Мец. С. 61–63. Монеты с надписью: «Деньга можайская» Н.Д. Мец относила к последнему периоду существования Можайского княжества, когда оно уже находилось под контролем Москвы (Там же. С. 62).

В 1455 г. Русь переживала очередное бедствие. Еще в начале этого года Сеид-Ахмед с ордынцами появился в Великом княжестве Литовском [869] . Затем настала очередь и русских земель.

О нападении на Русь сохранилось три летописные версии. Согласно одной из них, в 1455 (6963) г. «приходили татарове Седи-Ахметевы к Оке-реке и перевезошася Оку ниже Коломны». Против них был послан князь Иван Юрьевич «с многими вои». Во время столкновения «одолеша христьяне татар». Правда, тогда убит был князь Семен Бабич Друцкий («не на суиме, но притчею некоею») [870] .

869

Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Ksiestwa Litewskiejo za Jagellonow. T. 1. S. 281; Греков Б. Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. С. 420.

870

ПСРЛ. Т. 26. С. 213; Т. 5 (Софийская I летопись). С. 271; Т. 18. С. 209 (под 6962 г., но там записей под 6963 г. нет); Т. 25. С. 273; Т. 27 (Никаноровская летопись). С. 118; Т. 28, С. 112.