Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в.
Шрифт:
Не внушало доверия и родство Василия Ярославича с рязанскими князьями (женой его дяди Ивана была сестра великого князя Ивана Федоровича) [899] .
1457 год в Северо-Восточной Руси прошел без каких-либо примечательных событий. Ничего особенно существенного летописцы не сообщают читателям. Разве что 29 сентября сгорел весь Муром, а 22 октября-Москва (выгорела треть столицы) [900] . 10 марта 1458 г. умер новгородский архиепископ Евфимий. Его смерть была тяжелой потерей для Новгорода. В смутные 30—50-е годы, направляя церковно-политическую жизнь Господина Великого Новгорода, он сумел добиться многого, и прежде всего сохранения основ новгородской самостоятельности. Упрочение (пусть временное) республиканского строя в Новгороде было в условиях надвигавшегося на Русь единодержавия анахронизмом, результатом своекорыстной политической линии, настойчиво проводившейся Евфимием и новгородским боярством. И все же годы, когда архиепископский престол занимал Евфимий, для Новгорода были отмечены подъемом во всех областях его жизни. Об этом говорит уже «Евфимьевское возрождение», давшее шедевры архитектуры и живописи, овеянные тоской по ушедшему в далекое
899
ПСРЛ. Т. 23. С. 138.
900
ПСРЛ. Т. 26. С. 217.
Мертвые уходят в вечность, но живые остаются. Уже через девять дней после смерти Евфимия новгородцы 19 марта 1458 г. избирают его преемника — Иону [901] . В том же году они совершают опрометчивый шаг, посылая посадника Ивана Лукинича к Казимиру IV с просьбой дать им князя-служебника на новгородские пригороды [902] . Великий князь литовский охотно откликнулся на это приглашение, и в ноябре 1458 г. в Новгород прибыл «королевич» с его послом полоцким наместником Андреем Саковичем. Прибывшему князю Юрию Семеновичу даны были новгородские пригороды (Руса, Ладога, Орешек, Ям и половина Копорья) в кормление [903] . Это в Москве, конечно, должно было восприниматься если не как нарушение буквы Яжелбицкого договора, то во всяком случае как шаг, противоречащий его духу. Новгородцы считали докончание 1456 г. подтверждением их «старины» (в частности, и права приглашать князей-служебников). Великий князь рассматривал его как свидетельство наступления новой эры, знаменующейся подчинением Новгорода великокняжеской воле.
901
ПСРЛ. Т. 4. Ч.1. С. 445 (10 марта), 491–492 (11 марта).
902
ПСРЛ. Т. 16. Стб. 198. Иван Лукинич принадлежал к числу виднейших деятелей из среды новгородского боярства. Уже в 1435 г. он был тысяцким (ГВНП. № 69. С. 114), а к 1439 г. — посадником. Участвовал он и в заключении Яжёлбицкого мира, и Коростынского договора 1471 г. Подробнее о нем см.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 278–284, 319–321 и др.
903
По Ф. Конечному, речь должна идти о князе Ю.С. Острогском (Koneczny F. Jerzy Semenowicz Ostrogski w Nowgorodzic w 1458/59 // Atheneum Wilenskie. 1925. Т. III. 5. 1–9). Правдоподобнее вывод Л. Коланкояского, считавшего, что упоминается князь Ю.С. Голшанский (Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Ksiestwa Litewskiejo za Jagellonow Т. 1. Warszawa, 1930. S. 308–309).
Повод для разъяснения своей позиции у Новгорода нашелся. В Москву отправился на поставление в архиепископы Иона. С Ионой в столице побывало представительное новгородское посольство во главе с посадником Федором Яковлевичем и тысяцким Василием Казимиром [904] . Переговоры завершились успешно. 1 февраля Иона поставлен был на архиепископство, и его «с честию» отпустили восвояси, 6 марта он прибыл в Новгород. В августе того же года князь Юрий Семенович «восхоте поехати в свою землю». Новгородцы его отпустили, «честь ему въздаша добре и одариши его» [905] . Был ли этот отпуск продиктован требованием Москвы или какими-либо соображениями самого князя Юрия, сказать трудно.
904
Федор Яковлевич был посадником еще до 1440 г. В 1456 г. участвовал в заключении Яжёлбицкого договора. Василий Казимир в том же году отличился в битве под Русой (см.: Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 281–282).
905
ПСРЛ. Т. 16. Стб. 197–200.
Правительство Василия II принимало меры с целью подорвать могущество Новгорода. Важнейшей из них было приведение к покорности Вятки, потенциального новгородского союзника.
Весной 1458 г. на Вятку была направлена рать во главе с испытанным воеводой, решительным сторонником Василия Темного князем Семеном Ивановичем Ряполовским. Ряполовские давно уже были связаны с Вяткой. Так, в послании митрополита Ионы около 1452 г. вспоминалось, что вятчане целовали крест у князя Д.И. Ряполовского [906] . На этот раз поход был неудачным. Согласно приглаженной московской версии, рать вернулась, «ничто же успев» [907] . В Ермолинской летописи рассказывается, что посланы были в поход князья Ряполовские и Григорий Михайлович Перхушков. Они даже не дошли до Вятки, ибо вятчаная «норовил… Перхушков, и то дал Бог, что сами поздорову пришли». На следующий год, допытавшись, что Перхушков «вятчаном норовил», Василий II ведет «его изымати, и вести в Муром, и посадити в железа» [908] .
906
РИБ. Т. 6. № 73. Стб. 591–592.
907
ПСРЛ. Т. 26. С. 217. Еще до 5 марта 1459 г., «идучи на осподареву службу великого князя на Вятку», написал духовную Есип Окинфов, предполагая, что в походе может всякое случиться (АСЭИ. Т. III. № 100. С. 137).
908
ПСРЛ. Т. 23. С. 156. Г.М. Перхушков
В 1459 г. на Вятку отправляется в новый поход молодой воевода князь Иван Юрьевич Патрикеев. На этот раз экспедиция была подготовлена лучше. С князем Иваном Василий II отпустил «двор… свои весь». Патрикееву удалось взять вятские городки Орлов и Котельнич, но под Хлыновом, главным городом Вятской земли, он задержался, «бьяся на всяк день». «Видяще себе побеждаемы всегда», вятчане в конечном счете капитулировали (били челом Василию II «на всей его воли») [909] . По московской версии, вместе с князем И.Ю. Патрикеевым на Вятку посылались также Иван Иванович Кошкин и князь Д. И. Ряполовский «со многою силою» [910] .
909
ПСРЛ. Т. 23. С. 156.
910
ПСРЛ. Т. 26. С. 217.
Как и в случае с Новгородом, подчинение Вятки было временным. Окончательное присоединение ее к Москве относится уже ко времени Ивана III.
В том же 1459 г. на Русь, «похваляся» победить русских, напали татары Орды Сеид-Ахмеда. Навстречу им «к берегу» отправились войска во главе с наследником престола княжичем Иваном (по словам летописца, «со многими силами»). Переправы ордынцев за Оку не допустили, «отбися от них, они же побегоша». В честь этой победы митрополит соорудил к алтарю Успенского собора каменный придел Похвалы Богородицы [911] .
911
ПСРЛ. Т. 26. С. 217.
На следующий год Василий II попытался урегулировать свои отношения с Новгородом и Псковом. 20 января 1460 г. он прибыл в Новгород «о всех управах». Московские летописцы подчеркивают, что великий князь ходил в Новгород «с миром», хотя новгородские осторожно записали, что новгородцы тогда «на стороже жили» [912] . Василия Васильевича сопровождали сыновья Юрий и Андрей Большой. Наследник остался, видимо, в Москве на случай всевозможных неожиданностей (все-таки новгородцы были крамольниками, что бы они ни говорили).
912
ПСРЛ. Т. 23. С. 156 («миром»), Т. 4. Ч. 1. С. 445, 455, 493.
Сразу же после прибытия великого князя в Новгород псковичи поспешили туда направить своих послов с небольшим (50 руб.) даром. Они жаловались на обиды ливонских немцев и просили оставить им для обороны Псковской земли в качестве князя-служебника А.В. Чарторыйского. Василий II обещал «боронить» Псков «от поганых», но князя Александра соглашался оставить им только в том случае, если тот «поцелует животворящий крест» в верности ему и его детям («что ему зла на мене и на моих детей не мыслити»). Василий Васильевич не забыл союза Чарторыйского с Шемякой. На предложение великого князя Александр Васильевич ответил решительным отказом, заявив: «Не слуга-де яз великому князю и не буди целование ваше на мне и мое на вас; коли не учнуть псковичи соколом вороны имать, ино тогда-де и мене, Черторизкаго, воспомянете». Попрощавшись с псковичами, князь со своим двором (300 воинов «кованой рати», не считая кошевых) 10 февраля 1460 г. отъехал в Литву.
Вслед за отъездом Чарторыйского Василий II послал в Псков своего сына Юрия. Он прибыл туда 24 февраля и был торжественно встречен псковичами. Князю Юрию при этом вручили Довмонтов меч — символ власти над Псковом. 23 марта состоялась церемония поставления Юрия на псковское княжение. Юрий Васильевич целовал крест «по всей пъсковъскои пошлине (старине. — А.3.)». В Пскове он принял посольство от ливонцев и заключил с Орденом перемирие. 18 марта Юрий Васильевич с подарками покинул Псков. Наместником там оставлен был князь И.В. Стрига Оболенский [913] .
913
ПЛ. Вып. 1. С. 57–60; Вып. 2. С. 51 (князь Александр якобы «убоявся князя великого и побеже в Литву»), 145–148; ПСРЛ. Т. 26. С. 217–218. См. также: Черепнин. Архивы. Ч. I. С. 413–414.
Поездка в Новгород прошла благополучно. Василий II всячески изъявлял свою любовь к городу, низким поклоном кланялся новгородским святыням [914] . Уезжая, он «поклонивъся у всех седми соборов, а Новугороду, отчинс своей, мужемъ водным такоже поклонивъся» [915] . Очевидно, тогда же договорились и об уплате «черного бора».
Во время поездки произошел эпизод, показавший, что за внешней умиротворенностью кипели страсти. Ф.В. Басенок (один из полководцев, взявших и ограбивших в 1456 г. Русу), напившись у новгородского посадника, отправился ночью на Городище (где остановился, очевидно, Василий II со своей свитой). По пути на него напали «шилники» (плуты), убили его слугу, а сам Федор Васильевич «едва утече на Городище с товарыщи». Услышав «голку» (переполох), новгородцы «возмятошася и приидоша всем Новым городом на великого князя к Городищу: чаяли, что князя великого сын пришел ратью на них, и едва утолишася». До кровопролития дело не дошло [916] Новгородцы были перепуганы суматохой и боялись, что она вызвана была подходом к Новгороду новых московских сил во главе с наследником престола Иваном. Однако все окончилось благополучно.
914
ПСРЛ. Т. 16. Стб. 200 («якоже ему възлюбилося к святей Софии… на поклон, и к честным гробом иже святых в святей Софеи лежащей»).
915
ПСРЛ. Т. 16. Стб. 202.
916
ПСРЛ. Т. 23. С. 156.