Витязь особого назначения
Шрифт:
— Да не может Глеб быть жив?! Я же сам…
— Что? — повернулся к Юрию отец. — Что ты сам?
— Сам нам приказал княжича Глеба убить, — ответил ему входящий в зал Василий. — Да только разве могли мы сотворить такое с княжеским сыном? Да ни за что.
У Святослава отвисла челюсть.
— Ах ты изменник! — вскричал Юрий, выхватил из ножен на поясе кинжал и бросился на Василия.
Ягайло перехватил запястье княжича. Скрутил. Клинок звякнул об пол.
— Он не изменник, а честный и
Юноша шагнул на свет свечей из окутывающего коридор мрака. Сорвал с головы шлем и порывисто распахнул объятия. Отец шагнул к нему, облапил по-медвежьи, пряча орошенное нежданной слезой лицо в плечо сына. Зашептал что-то в ухо.
Увидев это, Юрий, безвольно висевший в руках Ягайлы, задергался, забился, роняя на пол слюну.
— Я все равно тебя убью, — выкрикнул он в лицо Глебу. — Все равно я буду править Смоленском, а не ты. Понял?!
Святослав оторвался от Глеба и посмотрел на младшего отпрыска долгим тяжелым взглядом.
— Убрать! — коротко распорядился он. — В холодную, на хлеб и воду.
Несколько неизвестно откуда вынырнувших стражников приняли барахтающегося Юрия под руки и поволокли на выход.
— А может, еще в железа заковать? — влез, подобострастно согнув спину, Василий Иванович.
— То лишнее, — отмахнулся от него Святослав и повернулся к Глебу: — Ты всю эту кутерьму затеял, чтоб брата на чистую воду вывести?
— Не я, то Ягайло расстарался. Дюже востер на ум сей витязь, — скромно ответил Глеб.
— А эти что? — Князь кивнул на остальных. И тут взгляд его остановился на болотном воеводе. — И этого тоже в холодную. И заковать.
Несколько стражников призраками появились из-за спины воеводы и завернули ему руки за спину. Грохнула об пол тяжелая булава. Ягайло с недоумением уставился на Святослава и открыл было рот, но княжич его опередил.
— Стой, отец, не надо! — вскричал Глеб. — Это мой боевой товарищ, он мало того, что Ягайле помогал меня вызволять, вперед всех на сечу шел!
Стражники ослабили нажим, но воеводу не отпустили.
— Болотник?
— Болотник. Как есть. И сам к тебе с грамотами приехал и новыми предложениями дружбы от полесского князя, взамен старых.
— Запоздали предложения дружбы, — покачал головой Ольгерд, пуская по стенам солнечных зайчиков зубцами короны.
— Почему это запоздали? — переспросил Глеб.
Ягайло с воеводой подались вперед, чувствуя недоброе.
— Так это… Войско я отправил болотников воевать, — рассеянно произнес Святослав.
— Как войско?! — разом вскричали воевода, Ягайло и Глеб.
— Ну так. Под Можайском рассосалось, я и решил, что раз уж собрано и вооружено, так можно и этот вопрос решить. Чтоб два раза не собираться.
— Да
— Невеста? — Святослав потер лицо. — А как же Кунигунда?
— Да Кунигунда эта, она же… Ну, это… А… — отмахнулся Глеб. — Не буду я на ней жениться, я свою любовь в другом месте встретил.
— Выходит, я своими руками сделал то, чего желал меньше всего? Войну устроил? — Князь рассеянно почесал в затылке. — Так что же делать-то? Войско так просто не воротишь. — Святослав переводил растерянный взгляд с Глеба на Ягайлу, с Ягайлы на Ольгерда и обратно.
— Воротить нельзя, остановить можно, — пробормотал Ягайло задумчиво и возвысил голос: — Пиши грамотку, князь.
— Какую грамотку? — не понял Святослав.
— Волею своей, я, князь Смоленский Святослав Иванович, дарую подателю сей грамоты право… — стал диктовать тот, не вдаваясь в объяснения.
— Да погоди ты, хоть перо дай взять…
Они прошли в ту комнату, с которой началось задание Ягайло. Елозя пальцами по гусиному перу, сбиваясь и ставя кляксы, князь написал под диктовку Ягайло текст и поставил размашистую подпись. Приложил княжеский перстень, посыпал лист песком, чтоб впитал лишние чернила, встряхнул и передал Ягайле. Витязь пробежал текст глазами, свернул в трубочку и, засунув за пазуху, двинулся к выходу.
— Стой, я с тобой! — закричал Глеб.
— Так чего стоять? Мчаться со всех ног надо!
— Погодите, — остановил их Святослав. — Понимаю, не время сейчас, но… Спасибо тебе, Ягайло, за все.
Витязь в ответ коротко кивнул, развернулся и, не глядя на Ольгерда, который, казалось, ждал от блудного сына каких-то теплых слов, пошел на выход.
— А ты, Глеб, помни: любит тебя отец, — продолжал Святослав. — Всей душой.
Юноша порывисто обернулся, обнял отца и поспешил за удаляющейся спиной Ягайлы. Оба князя покачали ему вслед головами: Святослав слегка удивленно, мол, вырос сын, Ольгерд сокрушенно, мол, вот ведь как с отцом-то, не то что мой.
Витязь и княжич стремя в стремя мчались к болотному краю. Угольно-черный жеребец Ягайлы тяжело ударял в землю мощными копытами. Серый тонконогий иноходец под Глебом летел, казалось, не касаясь дороги. Завидев их, другие всадники прижимались к обочине и пропускали, крестьяне спешили убрать с пути неповоротливые телеги и нерасторопную скотину.
Ягайло был молчалив и мрачен. За первые несколько часов пути он вообще не проронил ни слова и даже головы не повернул. Глеб поначалу тоже молчал, но позже молодость и живость взяли свое. Он стал вертеться в седле, не зная, как задать мучавшие его вопросы, и наконец решился.