Viva la Doppelg?nger, или Слава Доппельгангеру
Шрифт:
Поэтому, чтобы перестать быть таким беспомощным, психика начинает адаптироваться. Плохо, конечно, слабенько. Но она делает первые попытки скорректировать себя под внешний мир. Начинает понимать взаимосвязи дальше уровня «покушал» — хорошо, «не покушал» — плохо. Уже можно попросить маму о помощи словами, или, например, убрать игрушки в своей комнате, чтобы тебе купили вкусняшку из магазина. Правда, если что-то идёт не по плану, то хрупкий разум начинает отступать, сдаваться, забывать пройдённое развитие. Рептильный мозг сильнее, он снова закатит истерику, вернёт слёзы, и уж точно не захочет убирать комнату по просьбе мамы. Просто потому что у него были миллиарды лет эволюции, а у разума — всего несколько лет.
И
А когда ты богиня — могут ли для тебя быть последствия? Способен ли хоть кто-то во всём мире наказать тебя, заставить играть по правилам? Не-а. Ты всесильна. Ты можешь всё. Удовлетворить свою любую прихоть сразу же, как только это захочешь. И не нужно пытаться увиливать, говоря, что тебе недоступна любовь, дружба и тепло родителей. Ты всё это можешь мимикрировать, а психика даже не будет задумываться о том, что фальшивка хуже оригинала. Потому что она уже упростилась настолько, что мысли дальше одного шага вперёд её не интересуют.
Значит, если просто избавиться от всего этого мусора, который нарастает на хрупкий разум за первые годы жизни, то тебе станет лучше. Стань ребёнком, и обретёшь счастье. Ведь, в конце концов, ради чего живёт человек, если не ради счастья? Ради продолжения потомства? Да нет, никто не заставит тебя это делать, а от того, что у тебя родится пара детей — твоя жизнь никак не изменится в корне. Может, ради достижения каких-то великих целей? А зачем тебе это? Ну цели и цели. Что тебе даст их выполнение?
Счастье. Именно оно. Оно ведёт тебя вперёд, мотивирует каждое действие, будучи наркотиком для хрупкого разума. Вся жизнь — попытка собрать как можно больше дофамина и серотонина, ведь он придаёт миру краски, даёт возможность наслаждаться своим существованием, да просто продолжить дышать на один день побольше, мать возьми! У человека можно отобрать многое — семью, хобби, достижения, но если после этого он останется счастливым — то захочет жить!
Проблема в том, что человек, потеряв семью, хобби и достижения, счастливым не будет. Отбери у него всё это, и источники спасительного наркотика иссякнут. Он по инерции ещё продолжит вставать по утрам, чистить зубы, идти на работу. Серый мир уже не будет так ему мил, но отчаянные попытки восстановить счастье будут продолжаться какое-то время. Человек не совершит суицид, ведь им до сих пор управляет вина. Ведь его смерть ранит кого-то, расстроит, введёт в отчаяние. Он будет вынужден продолжить существование, потому что должен. Ради других.
Именно так себя ощущала Броня Глашек. В этом мире её держала исключительно вина. Вина за смерти невинных, вина за беспредел властей, вина за сожженные без остатка души. Ведь она, как богиня, могла остановить всё из этого. И если депрессивному человеку всего-то нужно было оставаться в живых, чтобы не испытывать чувство вины, то великой Лешей следовало стремиться к выполнению всех обязанностей, которые она на себя возложила.
Вот именно, что сама. Всё, что наращено поверх разума — можно искоренить, забыть,
Отрекись от своей человечности, ведь ты больше не человек. Ты — набор воспоминаний сотен душ, и если в них где-то и затесалась Броня Глашек, то голос её совсем слаб и тих. Ты загнала себя в форму, которая больше никогда не получит удовольствия от простых действий, ведь каждое из твоих воспоминаний тянет тебя в разные стороны, имеет собственные желания, надежды и мечты. Единственное, что их объединяет — усталость от бесконечных страданий, которые и лишили их жизни. А сейчас ты снова страдаешь, потому что нагрузила этих бедняг необходимостью защищать слабых, совершенно не справляясь с поставленной задачей.
А зачем вообще ты это сделала?
2.
Лежащей на пьедестале Броне Глашек было абсолютно плевать на то, что происходит вокруг. Может, она и была в курсе происходящего, но уже не видела смысла открывать глаза. Крики, взрывы, тряска… И лишь одно оставалось стабильным — снегопад, покрывающий тело девушки всё больше и больше, будто бы закапывая её в могилу.
Но, похоже, в Форгерии остался ещё кто-то, кого развивающаяся ситуация не устраивала. Массив снега, под которым находилась богиня, зашевелился, и сугроб начал сползать в разные стороны от пьедестала. Зелёная мордочка Рои показалась миру, пусть никто и не мог увидеть её в этот момент. Змея облизнула носик красным язычком и поползла прочь из-под платья хозяйки. Сделав это, рептилия забралась на её туловище и перекусила верёвку, на которую игрушка плюшевого енота была привязана к одежде. Сразу же после этого Роя толкнула Тимку вперёд, и он покатился по плечу Брони вдоль тела, заканчивая движение на ладони Лешей.
3.
Вечер в спальном районе. Он не был прекрасным местом для смерти. Не пропитан ощущением старости, безысходности и заброшенности. В нём всё ещё были краски и контраст, и всё находилось на своих местах. Наверняка в нём было приятно гулять со своим партнёром, имея возможность слышать детский смех у игровых площадок и чувствовать запах чьего-то ужина из открыт окон. Здесь хотелось находиться, пусть и не долго — всего момент, который требовался, чтобы добраться от метро до собственного дома. Эти мысли, пожалуй, разделяло большинство жителей многочисленных хрущевок, забивших улицу в качестве составляющих повторяющихся букв «П». Но не разделял их один мужчина, который шёл по району в одиночестве.
В свои тридцать с лишним он абсолютно утратил волю к жизни. Звучит наигранно и поспешно, ведь диагноз ему никто не ставил, но кому нужны эти доктора, если правда преследовала его все последние годы, подпитываясь происходящими с ним неудачами? Выучился на бесполезную профессию, пусть и с отличием, по которой работа если и была, то заключалась она в обучении студентов тому, чему тебя обучил твой профессор. Девушки не было и быть не могло — мужчина считал себя слишком занятым для того, чтобы тратить на это время, пусть и в тайне рассчитывал, что к нему может просто ни с того ни с сего прийти какая-нибудь красотка и познакомиться. А вероятность этого была крайне мала: уж больно мужчина слабо следил за собой, пусть и при неплохих исходных данных. Щетина небрита, короткие тёмные волосы вечно засалены, а прикид ему покупала ещё его мама на рынке в позапрошлом году. И лишь глаза — его пронзительные синие глаза — ещё могли впечатлить кого-то своим взглядом, если бы не смотрели постоянно вниз. Потому что уже было не важно то, что впереди.