Viva la Doppelg?nger, или Слава Доппельгангеру
Шрифт:
Увидев, как морщится, прячет голову в плечи и машет рукой перед лицом девушка, Дарк дружелюбно расхохотался.
— Не умеешь ты ни хрена, Присуша! Ничего, научишься. Я в людях разбираюсь. Знаешь, на надо кое-что сделать, чтобы ты не потерялась в ходе этого хаоса… Ваця, подержи!
Едва лишь добравшись до принца богемийского, “номер один” тотчас же вручил ему бутылки, а затем задумался, отошёл на два шага назад и окинул Лотарингского изучающим взглядом.
— Так вот, зачем мне было нужно две! — с осознанием в мутноватом взгляде произнёс
— Ипщи-и-ить! — раздался высокий крик со стороны нежащегося в тёплых мягких грудях трёх “заботливых дам” Букля.
— Не осуждай! — поднял палец пан Маллой, после чего полез за мобильником.
Вацлав рассмеялся.
— Я смотрю, у тебя прямо тяга к одевающимся мрачно и неформально девочкам, — он указал горлышком бутылки с абсентом на Прису. — Но я думал, что ты предпочтёшь что-то из-под знака антимони. Барменша — это даже как-то скучно.
— Не “барменша”, а “камеристка”, — поправил его Дарк и, активировав камеру, прицелился объективом в свою спутницу. — Сделай ахегао.
— Что? — не поняла девушка.
Раздался звук имитации щелчка затвора и “номер один” задумчиво склонил голову, изучая снимок.
— Отвратительное ахегао, я хочу заметить.
Принц тем временем старательно морщился, всем своим видом изображая тяжкую работу мысли, вынужденной продираться к цели через затуманенный алкогольными парами мозг.
— Камеристка? — наконец родил пан Лотарингский вопрос.
— Камеристка, Ваця! — Дарк медленно, неторопливо, с большими паузами между нажатиями, выбирал контакт пани Ковальской. — Это для Ёлко.
— Шикарно. Может ты ещё подаришь щенка бойцовской породы кошатнице? Она же из себя старательно парня строит.
— Шо, правда? — усмехнулся Дарк.
— Никаких камеристок. Всегда сама за рулём…
— …никаких женственных причёсок, ненависть к платьям, короткие волосы… — продолжил ассоциативный ряд “номер один”.
Принц всерьёз задумался.
— Это ты к чему?
— До того, как я официально назвал её своей любовницей, Ёла косила под парня куда как больше.
— Думаешь, рано или поздно дойдёт до платьев с кринолином?
— Рано или поздно даже я начну одеваться в классику и вести себя подобающим образом, — усмехнулся Дарк. — Эти изменения накапливаются постепенно.
— Твой дед не начал.
— Откуда ты знаешь? Форгерия видела только его сравнительную молодость, а затем сразу старость с впадением в детство. Вдруг там вна Антарктиде он был приличным представителем фамилии Маллой?
— Тонко, — прищурился Вацлав.
— А то!
— А если твоя Ёлко обидится на такой подгончик?
Даркен идиотски улыбнулся во все зубы.
— Она такая милая, когда злится!
— Может тогда уже отошлёшь будущую… возможную будущую камеристку своей любовницы подальше? — принц скосил взгляд на Прису. — А то я знаю их. Они все те ещё закладчицы. Заложат по полной. А у нас тут, как бы, мальчишник, вся прелесть которого в том, что мы за собой абсолютно не следим.
Даркен
— Так, Ваця, ты совсем не следишь не только за собой, но и за мыслью.
— Допустим, — красноречиво мотнул головой Лотарингский.
“Номер один” обхватил наследника престола за плечо, забрал у него из руки бутылку с абсентом и начал пояснять.
— Во-первых, я уже сказал, что Ёлко очень милая, когда злится.
— Предположим.
— А во-вторых, она, курва, мой самый информированный аналитик из всех. У неё дома на полочке стоит шкатулка для яиц всех тут присутствующих и тех, кто оказался слишком ссыклив, чтобы приехать на самую клёвую тусу на свете. Пытаться от неё что-то скрыть, всё равно, что бабе с шестым размером в сауне спешно прикрываться полотенцем для рук, когда она случайно зашла на мужскую половину. Это, конечно, очень мило, но нелепо — аж жуть.
— Ты преувеличиваешь, — почему-то Вацлав выглядел настолько обеспокоенным, что, кажется, начал трезветь.
— Я преуменьшаю! — фыркнул Дарк. — Все человеческие самки в курсе, что происходит на мальчишниках. Просто они делают вид, что это не так. А мы делаем вид, будто бы не знаем, что они знают. И все довольны. Ты, кстати, вообще думал, зачем я сюда нагнал столько лекарей, которые, вроде как, нужны в других местах?
Принц понимающе кивнул, но “номер один” всё равно продолжил:
— Чтобы всё, что произошло на мальчишнике, осталось на мальчишнике. Сразу поссорились. Сразу сразились. Сразу отмыли оскорбление кровью. И все счастливы. Я тебе так скажу: кое-кто даже специально прибыл сюда именно для того, чтобы в такой обстановке обсудить свои важные политические вопросы.
— У тебя в программке, вроде бы, было написано, что это запрещено.
— А сколько пунктов между этим правилом и первым, где написано “никаких правил”? — поинтересовался Дарк, а затем начал старательно грызть горлышко бутылки.
У него это получалось очень хорошо. Стекло крошилось, хрустело. Обиженно звякала металлическая крышка, сминаясь под напором челюстей некромага. Капельки крови стекали с губ на подбородок. Некоторые уже успели смешаться со жгучим зелёным пойлом.
А Вацлав молча смотрел на это и размышлял: когда и какие именно заклинания Даркен успел применить, и успел ли вообще, или же сейчас жевал стекло просто на силе собственных пафоса и юношеской лихости.
Даже на принца это производило впечатление. Чего уж говорить про Прису?
Даркен ненадолго задумался, затем сплюнул стекло и кровь в ближайшую урну, подражая крутым ковбоям из знакомых с допопаданческого детства фильмов, что подобным образом поступали с табаком, приложился к бутыли с абсентом, обжигая все свежие ранения ядрёным алкоголем. Молодого человека бодро так тряхануло. Он зажмурился, а затем коротко взвыл, подражая волку.
— Чё-то какая-то унылая туса! Надо бы её как-то разнообразить.