Viva la M?salliance или Слава Мезальянсу
Шрифт:
Со стороны Ёлко было очень смело предлагать такое. Снятое проклятье вряд ли сможет повторить кто-то, кроме самого Ганнибала. Но трусов, не способных взять на себя ответственность, всегда хватает. А вот тех, кто готов что-то решать, — нет.
Девочка задумалась. Она опустила голову и теперь внимательно следила за той мухой, что ползала у неё по бедру, подбираясь к кусочку чипсины.
— И тогда… я перестану быть особенной? Я стану не нужна Лешей? Вернусь домой? В ту обшарпанную халупу?
— Не вернёшься, — поспешила заверить Чапыжку Ёлко.
— Потому
Девочка решительно вскочила на ноги, сжав кулачки.
— Я буду госпожой! Я оставлю их! Я стану дриадой!
Некромагичка улыбнулась. А затем прищурилась коварно.
— А знаешь, что делают дриады?
Малышка вопросительно посмотрела на Ёлко. Точнее, взор её был, как и до этого, хтоноватый, с широко раскрытыми глазами, неморгающий. Он не выглядел вопрошающим, но о его природе “номер два” догадалась, исходя из контекста.
— Они делаю то, что, курва, хотят.
— И всё? — удивлённо вскинула бровки малышка.
Некромагичка отрицательно покачала головой.
— А ещё — они имеют власть делать то, что, курва, хотят.
— Тогда я, курва, хочу научиться командовать этими мухами! — решительно топнула ножкой Чапыжка и направила указующий перст на собеседницу. — И ты в этом поможешь мне!
Секундой позже, всё так же, без перехода, решительное выражение моси сменилось жалостливым, неуверенным, с бровками домиком.
— Правда ведь, да?
Маленькую детскую ручку накрыли заботливые ладони некромагички.
— Правда. Я помогу тебе.
Бонус. Два меча
1.
Деревья красиво блестели на солнце. Каждая их сучковатая голая лапа была покрыта толстым слоем льда, что тянул к земле непривычные к таким нагрузкам ветки и тянулся сам длинными тяжёлыми сосулями. Хоть Мец и понимал, насколько сейчас туго приходится растениями, насколько они страдают, он не мог не проникнуться величественностью этого зрелища.
Тем не менее, молодой человек решил не оставаться молчаливым свидетелем чужих тягот, а потому сошёл с дороги и теперь двигался от древа к древу, останавливаясь у каждого, чтобы сбить как можно больше льда с тех ветвей, до которых способен дотянуться.
А лёд был крепким. Он сковал не только деревья или поверхности луж. Даже машины, даже сугробы, абсолютно всё, без каких-либо иронии или преувеличения, принадлежало ему.
Настолько, что даже веса тела, которое наконец-то удалось вернуть себе, спустя столько времени, обычно не хватало, чтобы проломить толстую скользную корку, покрывавшую белеющий под ногами снег. Что уж говорить о замёршей воде, сковавшей несчастные неповинные растения?
Схватка позади
Лешая спит крепко
Хокку пять-семь-пять.
Закончив декламировать стихи, Мец улыбнулся.
— Нет. На богемийском всё
Молодой человек поправил перевязь с двумя мечами. Костяным и деревянным. Сенсей так и не успела дать новоявленному ученику никаких уроков, но это не значило, что тот не должен готовиться. Он сам изготовил новое оружие. А вот корсиканский браслет, которому следовало бы составить пару основному инструменту дендромага, под его руку подогнала Илега Шайс, камеристка госпожи.
Именно “подогнала”. Браслет изначально принадлежал самой слечне Глашек, но Лешая его в очередной раз сломала. Да и во время последнего боя девушка очень даже хорошо справлялась без подобной атрибутики. Ни к чему богине человеческие источники магии. А вот человеку подобное могло пригодиться.
Так что, Илега решила передать вещь с подобной богатой историей первому официальному ученику госпожи. Мец принял подарок, заверив, что будет носить его с гордостью.
Кто бы мог подумать, что судьба сложится подобным образом?
Всего неделю назад пан Праведный был по ту сторону от закона. И верил, что это правильно. Всего неделю назад он во всём поддерживал Ростинку. Всего неделю назад он размышлял о том, чтобы встать бок о бок с ней против той, кого ныне все зовут Перловкой.
А что же сегодня? Сегодня Мец официально служит храму Лешей. Той, кого совсем недавно полагал всего лишь иным ликом упомянутой выше Перловки.
Пан Праведный получил полное отпущение грехов. Шеф Воржишек лично гарантировал молодому человеку отсутствие преследования. Да, конечно, это птица не самого высокого полёта, но ведь он же не сам принимал данное решение, а транслировал волю тех, кто стоит над ним. Да и ощущались его слова весомей, чем слова шляхты. Всё же, служака. Такие люди прямолинейней привыкшего юлить дворянства. У них речи легковесней. Каждая фраза — подобна лепестку на ветру. А полицейские когда говорят, словно камни бросают.
Ясное дело, упускать возможностей Мец не хотел. Он поведал людям Маллоя все детали. И в дальнейшем собирался служить верой и правдой. И даже не потому, что сие давало уважение, деньги и власть. То был скорей приятный бонус к трепету, что бывший самурай испытывал от осознания, что его госпожой и сенсеем стала самая настоящая богиня.
Это, конечно же, великая удача. Но не удачей единой. Каждое решение имело значение. Включая те решения, что пан Праведный принимал задолго до этой жизни.
Всего одно слово, один шаг могли бы изменить судьбу кардинально. Мец ведь мог умереть в другое время. Переродиться в другой семье. В другой стране. Или вовсе — не в Форгерии.
Кстати о семье… молодой человек всё это время держал руку на пульсе, а потому знал, что ничего плохого и непоправимого ни с кем не произошло. Контрзаклинание Маллоев прервало жизни многих. Но никого из семьи Праведных. Конечно, для них оно было бы не критично. Связей Меца теперь уже вполне хватало, чтобы воскресить любого из них. Когда ты служишь богине, смерть обратима.