Вий
Шрифт:
— Ну так перекуй его в наш орден, делов-то, — выдвинул я рацпредложение.
— Перекуй! — фыркнул Прохор. — Перековать — дело нехитрое. Только для того сперва надо запрос подать. Авросу. Чтобы Аврос с ихним главой порешал. А Аврос — в запое, ждать надо, покуда протрезвится. Иначе он там такого нарешает — нас вообще из Смоленска попрут. В Сибирь, к Гравию на подмогу.
— А просто так, без спросу, нельзя перековать? Как Захара?
— Сравнил! Захара изгнали, он ничейный был. А Алексей отметину носит. Значит, принадлежит, числится, стал
— Охотники с охотниками? — не поверил я.
— Отчего ж бы и нет? Что ж мы, охотники, не люди, что ли? Тоже друг дружку резать без ума могём.
— Н-дя. Весело, — вздохнул я. То есть, того факта, что Алексей пропал с радаров три месяца тому назад, в его ордене попросту не заметили. А вот если мы сейчас вылезем со своим рацпредложением, на нас войной попереть могут. Славные традиции, ничего не скажешь. — Ладно, будем ждать, пока Аврос в кондицию придёт. Захар, ты чего там нашёл?
Дело происходило в библиотеке. А Захар нашёл потайную дверь. Реально потайную, я, пока здесь лазил, такой не видал. Хотя тогда у меня и времени осмотреться особо не было.
Открывалась дверь обычным способом, как в шпионском кино — Захар потянул на себя какую-то книжку в розовом переплёте — может, посмотреть хотел, не лыр ли, чтоб Марфе задарить, — и стеллаж начал вращаться вместе с куском стены.
Встав поперёк, стеллаж открыл проход в непроглядную темноту. Из темноты немедленно вышел мертвец и с деловым видом куда-то попёрся.
— Э! — возмутился я. — Ты охренел?!
Битва была недолгая и нежаркая. Пятнадцать охотников против одного мертвяка — даже не смешно. Раскатала его в итоге Земляна, ей и достались родии. Кости тоже решили оставить ей, чего там делить-то, на всех. Земляна открыла окно и сама, без помощи, выбросила мертвячину наружу. Палить тушу внутри, по понятным причинам, не хотела. Пожар в наши планы не входил.
— Это переходит все границы! — вдруг громыхнул знакомый голос. — Разумеется, Илья Ильич обо всём узнает, равно как и главы ваших орденов! А теперь — прочь отсюда! Вон!
Мы повернулись и с интересом посмотрели на Троекурова старшего. Он стоял в дверях библиотеки и пылал от злости, даже кулаки стиснул.
— Это… как?! — вытаращил глаза Егор.
Остальные тоже напряглись. Все, кроме меня.
— А, — сказал я. — Ишь ты! Прикольно, чё. Подождите, сейчас сделаю откат к базовому скину.
Достал противоморочный амулет и швырнул его в «Троекурова». Попал в лоб. Раздался характерный звук. После чего «Троекуров» издал нехарактерное «ай!» — и схватился за лоб. Впрочем, то был уже не Троекуров. Он мигом превратился в маленького мохнатого старикашку в красной рубахе.
— Домовой, — объяснил я. — Умеет принимать облик хозяина дома.
Домовой немедленно захныкал:
— Уходите отсюда! Хозяин придёт — разозлится и убьёт их совсем! Ну чего вы сюда притащились?!
—
— Я давно тут живу. Уж триста лет как, почитай. Ещё с тех пор, как тут изба была простая. И род Троекуровых всегда был почтенным и уважаемым, с тварями не вязались. Только нынешний хозяин… Но ведь — хозяин же! Мне-то выбирать не приходится.
— Помер твой хозяин, — без обиняков заявил Харисим. — И ты сейчас помрёшь, — потащил из ножен меч.
Домовой схватился за голову, даже не думая сопротивляться. Но я остановил Харисима.
— Тормози, брат. Это не тварь.
Харисим покачал головой:
— Дивлюсь я с тебя, Владимир! Твари у тебя — не твари. На одной ездишь, другую защищаешь…
— Езжу я как раз на самой настоящей твари. Такой, что всем тварям прокашляться даст. А тут — иное. Это настоящий домовой, исконный.
— Сказки! — не поверил Харисим.
— Да где же сказки, когда вот — перед тобой стоит! Убьёшь его — родий не будет, костей не выдаст. Не все духи тварям сдались, равно как и не все люди. Тем, кто выстоял, надо друг друга уважать и поддерживать, а не воевать.
Харисим, матерно ворча, спрятал меч. А я перевёл взгляд на домового.
— Чего ты там говорил?
— Я говорил, что ещё с тех пор, как на этом месте изба была…
— Да погоди, с избой! Кого там Троекуров совсем убьёт?
— П-пленников… — Домовой дрожащим пальцем указал на открывшийся проём.
Я посмотрел туда. И пошёл первым. Остальные охотники потянулись за мной.
Ход вёл вниз. Каменные ступени, всё как полагается. Спустившись, я толкнул-потянул обитую железом дверь, перегородившую путь. Не шевельнулась.
— Колдовство тут, — шмыгнул носом появившийся рядом домовой. — Дозвольте, открою.
Узнав о смерти хозяина, домовой приободрился. Открыто радости не выражал — непрофессионально всё-таки — но, тем не менее, чуть не подпрыгивал на одной ноге.
— Жги, — разрешил я и отодвинулся.
Отодвинуться было непросто, сзади напирали любопытные охотники.
Домовой протиснулся к двери, коснулся пальцами ручки, что-то прошептал. Полыхнула неяркая вспышка, щёлкнуло. Я потянул дверь на себя, и та легко, без скрипа, открылась.
— Вечер в хату, — пробормотал я, войдя в помещение.
В целом, нормальная такая гостинка, кое-как даже обставленная. Диван, пара кроватей, шкаф, стол, стулья. И трое человек. Женщина и два пацана. Один, лет семи, спрятался за мамку и только выглядывал оттуда затравленным зверем. Второму было в районе десяти, и этот стоял перед мамой, сжав кулаки и сдвинув брови — ясно, мужик в семье, разбираться с проблемами будет.
— Вы кто такие? — крикнул он. — Я вас не звал! Убирайтесь!
— Мы — охотники, — отрекомендовался я. — Нас звать не надо, сами приходим. А вот вы кто такие, и за каким интересом вас Троекуров взаперти держал?