Византия. Удивительная жизнь средневековой империи
Шрифт:
«Голубые» и «зеленые» – организаторы скачек – имели и более серьезные обязанности. Они приветствовали императора, когда он находился в императорской ложе на ипподроме, куда он мог войти прямо из дворца. У этой ответственности был и политический аспект. Отдельные лица или группы использовали фракции для выражения своего недовольства. Во время театральных действ, следовавших за обязательным приветствием, «голубые» и «зеленые» могли выкрикивать критические замечания, например относительно высоких цен. В дебатах VI в. зафиксировано осуждение отдельных практик, а также ответа императора, данного через главного управляющего – praipositos. Некоторый потенциал политического недовольства был привнесен в общее пространство ипподрома, где имелась возможность его контролировать. Таким образом можно было озвучить обиды на коррумпированных
Он на самом деле был местом для волнующих публичных зрелищ, к которым пристрастились все классы византийского общества, включая императора. Иногда правитель даже лично участвовал в гонках колесниц: в IX в. партии были проинструктированы позволить императору Феофилу (829–842), надевшему цвета «голубых», выиграть. Партии также устраивали частные развлечения для императорских гостей во дворце. В них нередко участвовали хоры городских церквей. В X в. долгие пиршества оживлялись танцорами, выступавшими под звуки гидравлических органов. «Зеленые» и «голубые» также устраивали выступления гимнастов и акробатов, а также другие цирковые зрелища, иногда на верблюдах или проволоке, натянутой высоко над ипподромом. Все это неизменно приводило в восторг гостей Константинополя.
Ипподром являлся местом, где византийцы собирались по случаю всевозможных церемоний, таких как празднование дня рождения города, всегда отмечавшегося 11 мая, военных побед, смерти врагов и осужденных преступников, рождения или коронаций правителей. Там император встречался с народом. В XII в., когда династия Ангела решила отмечать императорские бракосочетания в уединении Влахернского дворца, население выразило недовольство. Иногда обстоятельства могли становиться вовсе не благоприятными, скорее даже враждебными. Определенно в подземельях ипподрома, где «голубые» и «зеленые» держали костюмы и реквизит, имели место интриги и заговоры. Одновременно некоторые правительственные службы работали в помещениях, расположенных под трибунами. Ипподром играл во всех отношениях важную роль в жизни города, и императоры расходовали крупные средства на развлечения населения.
Имперская идеология снабжала все аспекты жизни византийского двора римскими символами власти и новыми ловушками, перенятыми у Персии. Диоклетиан был первым императором, надевшим диадему, расшитые золотом одежды и регалии – импортированные с Востока, и он ожидал, что люди будут падать ниц перед ним. Правители IV в. усложнили эти обычаи из Персии, где «царь царей» – шахиншах – сидел на троне под золотыми деревьями с золотыми птицами, которые даже могли петь, а рядом лежали рычавшие львы. Феодосий II соорудил площадку для поло, так что византийские императоры могли заниматься царским спортом – еще один импортный товар из Персии.
В обширном дворцовом комплексе – в самом византийском дворе – символы и реалии автократической власти встречались. Имперское влияние демонстрировалось при посредстве технологических инноваций, таких как водяные часы (клепсидра) и астрономические приборы. Византийцы использовали принципы, разработанные Героном Александрийским в I в. для создания приводимых в действие водой автоматов, которые производили большое впечатление на гостей. В X в. Лиутпранд Кремонский, отправившийся с посольством в Константинополь, сообщил, что огромный трон, охранявшийся львами, которые рычали, поднимался высоко в воздух: «Человек, которого я незадолго до этого видел сидящим на скромном возвышении, теперь сменил одеяние и сидел на уровне потолка». В императорских банях и садах фонтаны подбрасывали водные струи, золотые птицы пели, а органы обеспечивали музыкальное сопровождение. И часы, точно измерявшие время, и астрономические приборы, которые могли предсказывать затмения, – все это символизировало власть императоров, их несравненный престиж и показное величие.
Архитектурное обрамление этого праздника имперского превосходства оформлялось по образу и подобию дворца Августа на Палатинском холме в старом Риме. Септимий Север (193–211) построил первоначальный дворец в древнем городе Византий. Впоследствии к нему делали большие и малые пристройки практически все следующие правители, и в конце концов комплекс Большого дворца занял значительную территорию в первом из 14 константинопольских районов. В нем были не только залы для приемов, жилые помещения для членов императорской семьи и их слуг, церкви, бани и гарнизоны, но также многочисленные отделы
Дворец всегда был центром науки – императорские дети получали образование. Там же находилась внушительная библиотека. Большинство императоров поддерживали ученых и покровительствовали отдельным учителям. Василий I, сместивший Фотия с должности патриарха, позднее вернул его во дворец в качестве учителя для своих сыновей Константина, Льва и Александра. Второй сын, правивший под именем Лев VI (886–912), получил прозвище Лев Мудрый, что, возможно, частично было данью его учителю. Дворцовая библиотека «вскормила» нескольких правителей-интеллектуалов, таких как Константин VII (913–959). Там работали писцы, создавшие превосходные копии манускриптов для передачи иностранным правителям. В 827 г. они сделали копию трудов Псевдо-Дионисия Ареопагита. Манускрипт был передан Людовику Благочестивому и долгое время хранился в монастыре Сен-Дени, недалеко от Парижа (сейчас он находится в Национальной библиотеке). А при Романе II (959–963) писцы создали иллюстрированную копию средневекового фармакологического текста Диоскорида для халифа Кордовы.
И в практическом управлении восточной частью империи присутствовали римские традиции, в первую очередь в вопросах налогообложения. Чиновники вели перепись населения и оценивали качество земли для взимания налогов с физических лиц, собственности и земельных владений. Доходы от налогов оставались жизненно важными для имперского бюджета, и их снижение из-за дарения не облагаемых налогом участков и принятие в XI в. откупной системы не могли не привести к кризису. При переходе от резных надписей и папирусов к записям на пергаменте использовалась римская практика, причем копий императорских решений делалось три. Монументальные надписи на камне использовались, к примеру, чтобы датировать процесс ремонта константинопольских стен и сделать запись о победе в сражении при Никее в начале VIII в. Пергамент, как и папирус, можно было уничтожить огнем и украсть, так что сохранились лишь следы некогда могущественного бюрократического аппарата в основном в официальной переписке, например с римскими епископами, или касательно императорских даров монастырям.
В фундаментальной процедуре провозглашения нового правителя Византия добавила в римское наследие христианский элемент. К приветствию сенатом, армией и народом на ипподроме в 457 г. добавили коронацию, проводившуюся патриархом в соборе Св. Софии. Лев I стал первым византийским императором, испытавшим на себе данный христианский ритуал. На этом настоял патриарх Анатолий, вероятно, потому, что Лев был неизвестной фигурой из военных. Он занял вакуум, образовавшийся после смерти последнего представителя династии Феодосия. Исполнение церемонии и использование короны стали необходимы претендентам и узурпаторам для увеличения своей власти. Но еще более важным было то, что коронация символизировала трансформацию в Византии римских имперских традиций в христианские.
Средневековый византийский ритуал коронации копировался дворами по всей Европе. Папе Льву III при возвышении Карла Великого к положению императора в 800 г. даже пришлось искать корону, чтобы возложить на его голову. Кроме того, он помазал его священным маслом – западная инновация, внесенная в ритуал. На средневековом Западе «помазание» – так называлась эта процедура – обычно предназначалось для епископов и высокопоставленных священнослужителей. Когда Лев III использовал ее при коронации монарха, он заявил о важной и высшей роли церкви, которую римские папы, русские митрополиты и кентерберийские архиепископы старались увековечить. Наполеон пренебрег этой зависимостью от церкви, короновавшись в Париже. Другие монархи в Старом и Новом Свете сохраняли византийский стиль, ставший, например, основой возвышения королевы Елизаветы II. Ее коронация впервые транслировалась по телевидению в 1953 г., через 15 сотен лет после коронации Льва I патриархом Анатолием. Однако главный момент помазания, когда епископы собираются вокруг монарха, все еще считался священным и не показывался зрителям.