Византийская ночь(исправленный вариант)
Шрифт:
– Я был пастухом, - робко сказал мальчик.
– Помогал пастухам.
– Почему у тебя такое странное имя?
Амвр пожал плечами.
– Ты был рабом?
– Так родился…
– Никто не рождается рабом. Рабами нас делают другие. Это несправедливо чаще всего. Но когда человек сам считает себя рабом, тогда он этого и заслуживает. Только ни когда иначе!
– Я больше никогда не буду… Я хочу быть охотником, воином.
– И не хочешь обратно в империю?
Ребенок замотал головой.
– Я тоже, - улыбнулся Валент, показав крепкие
– Но знаешь, твое имя… Оно не подходит для свободного, тем более римлянина. Оно… Это ведь больше кличка?
– Что?
– удивился мальчик.
– Возможно, стоит его изменить. Хочешь, помогу тебе? Я ведь единственный твой соотечественник здесь.
Мальчик пожал плечами, по-прежнему глядя в глаза собеседнику.
– У тебя прямой взгляд, - заметил Валент, покусывая палец.
– Ты не мог оставаться рабом всю жизнь. Бегство, это иногда путь к свободе. В нем нет ничего зазорного. Мы бежим, чтобы жить. Я тоже беглец.
– Ты?
– Да, - усмехнулся Валент.
– Тебя стоило бы называть Амвросием Это старинное имя и оно подойдет. Согласен?
– Звучит красиво.
– Ну, так и бери его себе! У римлян есть древний обычай. Когда раба освобождают, ему дает имя хозяин. Свое имя чаще всего. Ты сбежал. Сам себя освободил, а значит сам себе хозяин. Выбрать новое имя - твое право. Меня можешь взять в крестные.
Мальчик улыбнулся, а глаза его засветились.
– Поешь еще, а то остынет, - сказал он серьезно.
– Теперь, когда мы закусили и согрелись, я хотел бы кое-что сказать, - обратился ко всем седобородый гот.
– Готовы ли вы сменить шутки на серьезный разговор?
– Почему нет, Эрманрих?
– Хорошо. Тогда самое время. Что мы видели на том берегу, Рыва уже знает. Завтра он поведет воинов к городу князя. Нас четыре рода. Мы получили обещанную землю и даже больше. Дома построены. Наши старики, жены и дети в тепле. Они сыты. Бог сохранял нас в пути. Мы почти не потеряли скота и сумели даже кое-что заготовить в новых местах. Весной мы отправимся в поход и нужно знать, сколько воинов мы сумеем снарядить.
– Кто-то должен остаться и охранять поселения. Может быть даже треть мужчин.
– В этом нет нужды, - сказал Рыва.
– В наших землях для защиты наверняка останется Всегорд. Даврит хочет иметь рядом с собой как можно больше всадников-готов. Мы соберем много пехоты, но кроме дружины у князя нет конницы.
– Даврит обещал мне начало над всеми готами, - сказал Феодагат.
– Все знают меня. Я убедил многих оставить службу императору. Никто не был обманут.
– Мы доверяем тебе и знаем тебя, - твердо произнес Эрманрих.
– Ты всегда все делал правильно. При разделе добычи ты справедлив, в бою храбр.
– Князь сдержит обещание, - решительно сказал Рыва.
– В будущую весну он даст под твое начало, Феодагат, восемь сотен готов. Две из них конных. Сколько поведешь в поход ты?
– Еще четыреста всадников с луками и дротиками, а также двести молодых пехотинцев. Но у нас немного кормов для лошадей. Об этом должны позаботиться
– Так и будет. Сварог свидетель моим словам.
– Много ли нас пойдет за Дунай?
– спросил широкоскулый гот.
– Все племена, с дружинами вождей во главе. Даврит поведет основные силы. Он хочет собрать под своей рукой двадцать тысяч воинов. Общее же число всех, кто пересечет великую реку невозможно определить. Ничто не сможет остановить нас.
– Это не похоже на обычный набег, - заметил Валент.
– Византия вряд ли сумеет легко защитить себя в новой войне. Сейчас император борется с персами далеко на востоке. Граница ослаблена. Но даже если бы все отозванные в Азию войска были на месте, остановить такой поход почти немыслимо. Однако у империи есть страшное оружие - золото. Оно не раз выручало ее в самый трудный момент. Многие складывали оружие перед блеском монет.
– Война - это дело сильных, - нахмурился Рыва.
– У нас хватит мужества справиться с врагом. Мы разобьем римлян. Не сомневайся!
– Пусть будет так, - ответил Валент, одновременно подумав: «Разве вы первые, кто приходит с мечом из-за Дуная? Это уже делали даки во времена Домициана, потом готы и гунны. Границы империи были незыблемы, пока она имела легионы, чтобы сражаться или золото, чтобы покупать мир» [41] .
– Не сладко придется тем, кто остался, - усмехнулся широкоскулый.
– Не хотел бы я встретиться в бою с кем-то из своих знакомых.
– Они всегда могут присоединиться к нам.
41
Домициан - римский император (81-96 год), во времена его правлении даки возглавляемые своим царем Децебалом перешли Дунай, разгромив два легиона.
– Да, особенно те, у кого я уводил девок, - сострил молодой голубоглазый гот.
– Думаю эти, перейдут к нам в первую очередь, чтобы только пустить тебе стрелу в спину. Не боишься?
– Я уже однажды вырвал у них сердца - сделаю это еще раз.
– Вот кто должен вести нас в поход, а не ты Феодагат!
– воскликнул Эрманрих.
– В поход куда? К юбкам?
– Не сердись, старый пес. Ты же знаешь, как я тебя люблю!
– Жаль, только нет вина. Без него ложиться с тобой в постель страшно даже мне.
Сытые воины покатились со смеху.
Рыва подбросил в огонь трескучих еловых веток. Внимание его больше не занимала беседа. Он вспоминал дом, жену и двух дочерей, которых не видел с весны. Впереди была зима, а значит спокойная жизнь дома. Повернувшись к мальчику, рыжебородый склавин улыбнулся. Ребенок еще не спал, хотя усталость была написана на его лице.
– Хороший мальчишка!
– с грубоватой заботой произнес Рыва, погладив ребенка по взъерошенной голове.
– Завтра поедешь с нами, а сейчас иди спать. Ну и имя тебе придумал этот римлянин, не выговорить. Не слушай эту болтовню, спи.