Византийская ночь
Шрифт:
– По воле бога и императора, я тебя спрашиваю, Гонорий, это пеший полк или конный? Скажи мне, почему по спискам у тебя значится 890 человек, а показать мне ты можешь только 300 пехотинцев и 50 всадников! 50 конных? И при том сейчас они устроили мятеж! Что они кричат?
– Они хотят видеть тебя, светлейший, - почтительно ответил красивый темноглазый мужчина в дорогом синем плаще из свиты магистра.
– А еще и вы!
– гневно бросился Феодот на своих приближенных.
– Вы раздразнили этот сброд своими похотливыми домогательствами
Красавиц горделиво поднял голову. Выставил вперед изящно завитую бороду. Вспомнив про его родственников при дворе, магистр остановился, нервно обрушив вниз кулаки. «Сгореть мне в аду!» - мысленно бросил он сам себе. Швы на его тунике треснули от напряжения тела. Страх смешивался с гневом, а ярость переплеталась с бессилием отменить навязанную, совсем не нужную ему войну.
– Не беспокойся, господин. Мы в безопасности. Поговори с солдатами, - размеренно произнес Сатур.
– Выслушай, что они хотят. Прими мудрое решение.
Щеки магистр моментально перестал трястись. Губы снова соединились, спрятав некрасивее желтые зубы. Усыпанные перстнями пальцы с хрустом сложились в кулаки. «Что я не знаю, чего они хотят? Им нужны деньги», - подумал Феодот.
Через час магистр появился на площади в центре селения. Мягкое тело командующего войсками Фракии покрывал жаркий плащ на волчьем меху. Вокруг стояли крепкие телохранители-варвары, сложив руки на рукояти мечей. Снег лежал вокруг тонким истоптанным ногами сотен людей слоем.
– Чего вы хотите, храбрые защитники империи?
– негромко произнес магистр, а зычный голос молодого иллирийца повторил сказанное.
Разносясь по толпе слова, быстро вернулись шумовым эхом, в котором Феодот различил немало известных ему вопросов.
– Что ты нам привез, стратег? Куда ты собираешься нас вести? Где наше жалованье, магистр? Отвечай! На какой край посылает нас август?
Постаравшись отрешиться от всех этих навязчивых голосов, Феодот вспомнил, как прекрасен цветущий сейчас на юге миндаль, как нежны распускающиеся ромашки. Вновь захотелось вдохнуть бегущий с моря воздух Македонии, упасть, как годы назад, на траву сладко целуя медовые губы женщины.
– Мы хотим знать!
– голосила толпа, в которой опытный глаз магистра насчитал до полутысячи вооруженных людей.
– Ты хочешь вести нас в Азию? Мы не пойдем! Где наше золото?
Феодот поднял руку, требуя тишины. Когда толпа стихла, он вышел вперед.
– Богом данный нам цезарь, соправитель славного августа Тиверий послал меня сюда, чтобы принять лучшие пограничные номера под свое начало. Вот его эдикт!
– магистр вновь поднял руку. Стиснул в пальцах свиток.
Толпа загудела.
– Чего ты хочешь, магистр?
– разгадал Феодот главный вопрос в потоке голосов.
– Вы всегда верно служили Юстину, будьте верны и его сыну - Тиверию. Вас не пошлют на восток. Вы нужны империи здесь.
– Мы никуда
– Варвары вели себя тихо в прошлое лето. Мне известно, что одну из немногих дерзких шаек перебравшихся через Дунай вы смогли разметать, сохранив собственность благородного рода. Мудрый Тиверий видит в вас опору. Вы защита империи! На вас смотрят с надеждой.
Пафос удался, но не произвел впечатления. Солдаты продолжали с недоверием смотреть на магистра. Некоторые из них вновь стали кричать:
– Что тебе нужно, Феодот? Чего ты хочешь от нас? Говори!
– Весной я желаю видеть вас в походе вместе с полевыми войсками Фракии. Склавины всеми силами перейдут границу, не для одного грабежа, а чтобы завоевать нас.
– Ты вспашешь за нас землю и подстрижешь овец? Нет, он даст нам деньги! Деньги? Скорее он попросит у нас взаймы! Почему не попросить у варваров? У них полно золота! Склавины не придут, это ложь! Нас хотят послать умирать на войне, когда наши жены будут голодать! Кто их накормит, стратег?
Магистр проглотил слюну.
– Вот императорский эдикт!
– грозно закричал он, вновь поднимая руку.
– Здесь воля цезаря Тиверия! Вы забыли уже его недавнюю милость, солдаты? Кто дал вам щедрый донатив? Властью от бога император дает и повелевает. Как наш господин, как земная рука всевышнего. Преступление не исполнять его волю, глумясь над его приказами. Не ради себя, а ради империи, ради нашего покоя и счастья поведу я вас на войну. Такова воля цезаря, так хочет бог! Кто не исполнит волю его, того я заставлю силой.
На мгновение толпа замерла. Умолкла, превратившись в один дышащий паром комок. Потом где-то вдалеке пробудился шепот, смех. Людское озеро вновь зашевелись, готовясь произвести что-то новое.
– Фока! Десятник Фока хочет сказать!
– неожиданно пронеслись среди людей голоса.
– Пропустите его! Фока, мы с тобой! Говори!
Окруженный свитой магистр замер в ожидании.
– Это наш герой, - испуганно шепнул Феодоту Гонорий.
– Он единственный сумел отбить у склавин почти всю добычу в этом году.
– И он наверняка не учился риторике, - брезгливо ответил трибуну командующий Фракии.
Расталкивая рослых собратьев, вперед вышел невысокий коренастый человек. За спиной его из людской массы выбрались еще несколько мужчин. Магистр внимательно посмотрел на наглеца. «Рыжая бестия, - подумал он, - куда ты лезешь?»
– Ты все верно говоришь светлейший и благородный господин!
– почтительно начал веснушчатый коротышка.
– Бог свидетель, каждый из нас не пожалеет жизни ради благополучия государства. Все мы дети и слуги императора. Никогда не давали мы повода сомневаться в нашей римской верности. Ты требуешь от нас того, в чем мы никогда не отказывали. Но солдаты - простые люди. Поэтому мы лишь хотим знать, что велят нам август Юстин и цезарь Тиверий. Дай мне взглянуть на эдикт, что ты держишь в руке, благородный магистр.