Византийский айфон
Шрифт:
Турки были весело возбуждены, как грибник, нашедший поляну, полную грибов. Они деловито направились в толпу молящихся, разматывая приготовленные веревки. Они хватали и ощупывали красивых девушек — без похоти, как крестьянин выбирает корову. Но их интересовали не только девушки. Сразу трое турок сцепились из-за мальчика — представлявшего, видимо, особую ценность на мусульманском рынке рабов. Торопливо ткнув саблей вступившегося за мальчика отца и отпихнув кричавшую мать, солдаты стали страшно кричать и драться между собой, чуть не разорвав мальчика на части. Мальчик плакал и тянулся к отцу, который, сидя на полу, страшно кашлял кровью.
Священник дрожащим голосом продолжал читать молитву у алтаря. Наконец, очередь дошла и до священников. Оба покорно
Как я ни прятался в темноте, Аркадий, заметил меня: он что-то сказал вожаку, показав на меня. Два турка схватили меня, а вожак, не спеша, достал саблю и, непристойно глядя мне в глаза, больно упёр ее острием мне в кадык. Подошедший Аркадий обыскал меня, вытащил конверт Марка и, со значением глядя в наглые глаза вожака, отсчитал ему три слитка золота. Остатки золота и айфон Аркадий собирался забрать себе. Вдруг вожак вырвал их у него, страшно крикнув: «Вяй!» и замахнувшись саблей — старик громко испустил газы, рассмешив солдат. Не обращая ни малейшего внимания на слабость своей плоти и на угрозу жизни, Аркадий стал униженно выпрашивать айфон у посмеивающегося вожака. Он получил его обратно, хотя ему пришлось отдать вожаку самый дорогой перстень, а затем и Зульфакар.
33
Добыча банды была хороша. Связав своих пленников, некоторые солдаты прервали свою грабежную гонку и предались грубым забавам: один из них потащил захваченную девушку из толпы пленников и, не обращая внимания на рыдание ее и других пленниц, по-собачьи использовал ее для судорожного утоления солдатской похоти. Второй солдат пытался принудить к этому же полную мать семейства, но не мог справиться с ней и жестоко избивал её, громко ругаясь. Другие два турка раскололи большую икону на четыре части и, облив маслом из лампад, подожгли.
Я засмотрелся на изнасилование: душераздирающий плач девушки и ее голый зад одновременно и остро ранили, и не давали оторвать взгляд. Между тем, мне бы следовало больше интересоваться своей участью. Получив айфон, Аркадий кивнул вожаку, как бы завершая сделку, и отправился восвояси, вглядываясь в экран и тыкая в него пальцем.
Вожак перевел свой бесстыдный взгляд на меня. Взяв Зульфакар в правую руку, он взмахнул им и довольно засмеялся на раздавшийся свист. Следующий шаг был очевиден. По его знаку державшие меня турки навалились на меня, пытаясь опустить меня на колени, чтобы вожаку было удобнее снести мне голову Зульфакаром. Холодный ужас пронзил меня, я понял, что обречён. Не давая опустить себя на колени, я глупо повторил несколько раз: «Аллах Акбар», заглядывая в насмешливые глаза вожака. Глаза вожака сузились в понимающей улыбке. Я взмолился вслед Аркадию, говоря по-русски первое, что приходило в голову, лишь бы не молчать. Аркадий обернулся, ему, видимо, было неприятно положение, в котором я оказался. С расстроенным видом, с которым говорят нищему: «Нет мелочи», он повернулся и пошёл дальше.
В дверях он вежливо задержался, чтобы пропустить связанных пленников, которых солдаты выводили из церкви. Пленники стали покорны и выглядели равнодушными к своей участи. Аркадий терпеливо ждал, прислонившись к основанию большого темного распятия, уже очищенного от драгоценностей, на которое какой-то веселый турок напялил тюрбан.
Вожак что-то строго прикрикнул на толпящихся в дверях и обернувшись посмотрел на меня особенно пристально. Он решил, наконец, покончить со мной и догонять свою добычу. Он ещё раз внимательно осмотрел диковинное оружие, проверяя остроту и гибкость клинков. Я заметил татуировку в виде якоря на его запястье.
Последних пленников увели, вслед за ними вышел и Аркадий. В опустевшей церкви оставались только я, вожак и двое турок, не считая двух-трёх старушек, не заинтересовавших работорговцев. Вожак несколько раз рассек воздух со свистящим звуком. Я понял, что пришел мой смертный час: кровь
34
Тут неожиданно в дверях опять показался Аркадий. Он не просто вернулся в церковь, а пятился спиной вперед, отступая перед кем-то важным, повторяя подобострастно: «Мегалейотате». Этот важный оказался высоким человеком с черной бородкой в фиолетовых сапогах и рубахе. Это был не турок, а знатный грек — почему-то не плененный, а, напротив, с мечом в руке.
Он так торопился, что сбил Аркадия с ног. Он озирался, готовый к нападению.
Увидев его турки, державшие меня, заорали и, бросив меня, двинулись на грека, вынимая сабли. Но он опередил их: страшно закричав, он сократил расстояние одним скачком и ранил турок — одного в живот, другого в шею. Затем страшным ударом он рассек голову вожака: Зульфакар со звоном упал на каменный пол, так и не пригодившись турку. Я был, кажется, спасен, если только меня сгоряча не убьет этот грек.
Но грека не интересовал толстяк, стоящий на коленях. Он прямо двинулся к алтарю и скрылся за распахнутыми алтарными воротами. Я поднялся на дрожащие колени и сел на откидной стул. Одна из старушек, сказала мне что-то по-гречески, показав на алтарь, и стала быстро креститься. Как я понял, она восприняла исчезновение воина с мечом в недрах алтаря, как многозначительное чудо. «Экзафанистеи!» — повторила она, многозначительно подняв палец.
«Василефс!» — произнес вдруг выросший передо мной Аркадий. Он подобрал Зульфакар, но не угрожал мне (и не выражал сожаление), а был возбужден подобно грабителям-туркам, увидевшим богатую добычу. «Василефс жив!» — сказал он мне, как сообщник сообщнику, показывая вслед греку. Тут я понял, что я только что видел вблизи императора, и что Аркадий хочет как-то на этом заработать. И Аркадий, и я забыли про айфон, из-за которого мы по очереди искали друг друга. Не найдя во мне сообщника, Аркадий завопил во всё горло: «Енычерыляр, василефс халя хаяцца» Он звал турок. Мне хотелось одного — остаться живым, бежать, не дожидаясь пока на зов Аркадия набегут турки, ловить беглого василефса.
35
Я заглянул за алтарные ворота и увидел то, что ожидал — зияющий вход в подземелье. Аркадий кричал уже снаружи церкви, турки могли появиться каждую секунду. Я осторожно вошёл в темноту. Длинный темный коридор, тускло освещенный маленькими бойницами, полого вёл куда-то вниз. Я двинулся вперед по коридору, по мере углубления под землю, погружаясь в полную темноту. Медленно, держась за стену и безуспешно вглядываясь в темноту впереди, я шёл довольно долго. В какой-то момент под ногами стало плескаться, ноги намокли — я попал в лужу. «Канализация» — с омерзением предположил я, но, судя по запаху, это была обычная вода. Я остановился. В темноте и тишине, я слышал только своё дыхание и звук, с которым в лужу звонко шлепаются капли, падающие откуда-то сверху. Невидимая капель, то тут, то там, попадала на меня, заставляя брезгливо ёжиться.
Опять послышался крик Аркадия, похоже, погоня была уже в подземелье. Преодолевая брезгливость, готовый почувствовать запах нечистот, я медленно двинулся вперед. К тому моменту, когда я опять выбрался на сухое место, я уже различал тусклое продолжение подымающегося коридора и поторопился вперёд вверх, к свету. Чем дальше я поднимался, тем ярче лился свет из маленьких отверстий на потолке. Капель тоже усилилась, почти превратившись в легкий дождик. В лучах солнца капли сверкали перед тем, как исчезнуть в темноте под ногами. На кирпичном полу стали видны черные ручьи, которые текли мне навстречу, наполняя лужу. Стекавшая жидкость пузырилась и от неё шёл пар. Уже не пытаясь обходить струйки, я быстрым шагом шёл вверх. Тяжелая капля разбилась о мой лоб, я стёр ее и поспешил дальше. Стало совсем светло. Коридор заканчивался запертой дверью, дальше идти было некуда. Я стоял в растерянности перед дверью, слушая, как колотится сердце.