Византийский манускрипт
Шрифт:
– Катюша, доброе утро. Кофейку мне, хорошо? Приветствую, Владимир Петрович! Прошу в кабинет.
Тавров усадил гостя в глубокое кресло напротив своего стола, одной рукой включил компьютер, другой принял кружку с кофе от Кати, с наслаждением сделал большой глоток и осведомился:
– Вам налить кофе, Владимир Петрович?
– Нет, спасибо, – отказался Далинский. – Я уже пил кофе утром, стараюсь не злоупотреблять. Сердце, знаете ли, давление…
– Хорошо, тогда приступим к делу. – Тавров отставил кружку и отправил на печать бланк стандартного договора. Принтер старательно зашуршал и выплюнул листок, на нем сочно чернел убористый текст.
– Изучите,
Далинский взял листок и, слегка запинаясь, спросил:
– Э-э… так вы беретесь за поиски?
– А почему нет? – отозвался Тавров. – Я же сказал, что это мой профиль. Прочтите текст, изложите суть дела, я оценю предварительные расходы, подпишем договор – и вперед! Годится?
Далинский кивнул, торопливо нацепил на нос очки и принялся читать договор. Тавров успел посмотреть рассылку с анекдот. ру и допить кофе, прежде чем Далинский положил договор на стол.
– Итак? – вопросительно посмотрел Тавров на Далинского. Тот вместо ответа достал ручку и подписал договор.
– Вас не интересует предварительная смета расходов? – удивился Тавров.
– А смысл? – пожал плечами Далинский. – Возможно, вы его уже завтра найдете. Или вдруг всю страну придется перетряхнуть. Я буду оплачивать ваши услуги, пока есть деньги… для меня это важно, понимаете?
– Хорошо. – Тавров предложил: – Тогда приступим!
– Да-да… а с чего начать? – снова занервничал Далинский.
– А с самого начала. Первое: кого я должен найти?
– Брен, Виктор… отчества не знаю, на вид лет около сорока. Блондин, голубые глаза… залысины… рост около метра восьмидесяти… что еще?
– Фотографии нет?
– Нет, но… дома у него можно поискать.
– Хорошо, – пробормотал Тавров, занося данные в компьютер. – Кем он вам приходится?
– А… э-э… – растерялся Далинский. – В сущности, никем…
– А зачем тогда вам его искать? – задал резонный вопрос Тавров.
Далинский развел руками, не зная, что сказать.
– Хорошо, давайте так: при каких обстоятельствах вы познакомились с Виктором Бреном?
– Видите ли… я всю жизнь преподавал в университете, источниковедение… Я вам говорил. Очень часто сидел в архивах, и по работе, и для интереса. Сначала, в молодости, хотел найти библиотеку Ивана Грозного… а потом уже всерьез занялся. У меня есть такая особенность: я могу в течение максимум пяти минут вспомнить – где, когда и по какому поводу встречал упоминание о том или ином человеке, событии или предмете. Поэтому ко мне часто обращаются за справками… понимаете? Иному человеку, чтобы найти что-нибудь в архивах, годы могут понадобиться, а я за пять минут вспомню.
– Да, это очень ценное качество, – согласился Тавров. – И платят клиенты неплохо? Впрочем, это я к слову… можете не отвечать.
– Да что там скрывать! – махнул рукой Далинский. – Разумеется, каждый старается отблагодарить. Сейчас деньгами в основном. Но я цену не назначаю, иногда даже ищу бесплатно, аспиранту, например…
– А Брен был аспирантом?
– Нет, он журналист. Работал в журнале «К городу и миру». А ко мне обратился вот с чем: показал фотографию одного артефакта. И спросил: не попадалось ли мне что-нибудь подобное в виде описаний или рисунков в архивах?
– Артефакт? – поднял бровь Тавров.
– Ну, некий предмет искусственного происхождения, обычно представляющий загадку, – объяснил Далинский.
– И что это был за загадочный предмет?
– Прямоугольная пластина с нанесенной на нее римской цифрой I. Фотография была старая, черно-белая, но я сразу
– И где?
– За полгода до этого примерно такую же пластину приносил один молодой человек, Кудасов Владислав… Александрович. Он называет себя уфологом: ездит по стране, изучает якобы следы пришельцев и все такое… Так вот, я сразу вспомнил, где видел нечто подобное, и дал Брену телефон Кудасова. Брен попросил вспомнить, не спрашивал ли меня еще кто-нибудь о подобном предмете. И тут я вспомнил, что еще раньше Кудасова ко мне обращалась питерская студентка, Бьянка Кайтелер, с просьбой помочь в разборке ее семейного архива. У нее вызвали интерес записки отставного капитан-командора русского флота Николая Дудича и древний манускрипт на пергаменте. Моя помощь понадобилась ей потому, что в записях Дудича было много непонятных сокращений и оборотов речи того времени, а также вставки на латыни; манускрипт же был написан на греческом. Наибольшие трудности вызвал манускрипт: текст выцвел, и вообще пергамент был поврежден временем. Хорошо, что я работал с отсканированными текстами и их легко можно было увеличить. Я так и не понял суть текста и потому не уверен, что перевод получился достаточно адекватный, хотя я и консультировался у известного специалиста по мертвым языкам. Он высказал предположение – и я с ним согласился, что это алхимический трактат, написанный принятым в то время у алхимиков языком со специфической терминологией и символикой. Впрочем, документ действительно древний, не позже XII века, и, что действительно редко для того времени, не палимпсест…
– Простите, что? – не понял Тавров.
– В раннем Средневековье в Европе из-за дороговизны пергамента писцы часто счищали малоценный, с их точки зрения, старый текст и наносили новый. Такие документы называются палимпсестами. Варварство, разумеется, – но только с позиций исторической науки. А какой-нибудь монах искренне полагал, что делает святое дело, стерев текст язычника Аристотеля и заполнив очищенный пергамент рассуждениями о том, сколько чертей может поместиться на кончике иглы. Увы, такие были времена и обычаи! Впрочем, что далеко ходить, если буквально недавно…
– И в этом манускрипте говорилось о похожем артефакте? – прервал этот затянувшийся монолог Тавров.
– Что? А… нет, не говорилось. А вот в записках капитан-командора Дудича я встретил упоминание о слегка вогнутой прямоугольной пластине необычайно твердого серебристого металла с нанесенной на нее римской цифрой I.
– А почему вы решили, что все дело в артефактах, интересовавших Брена? – поинтересовался Тавров.
– Разумеется, я не мог уверенно утверждать, что речь идет о тех самых пластинах, – уточнил Далинский. – Тем не менее с большой долей вероятности я мог предположить, что так оно и было. Поэтому я дал Кудасову контактный телефон Бьянки Кайтелер, а затем Брену – телефоны Кайтелер и Кудасова.
– А когда Брен встретился с Кудасовым и Кайтелер?
– Вот этого я не знаю, – развел руками Далинский. – Я ведь предупредил Брена, что уверенно утверждать о родственном происхождении пластин я смогу, только увидев артефакт Брена воочию. Он согласился, но сообщил, что должен уехать в командировку недели на две-три, а когда вернется, то немедленно свяжется со мной.
– И он связался?
– Да, недели через три он снова позвонил. Сказал, что вернулся в Москву, и предложил, чтобы я приехал к нему домой, поскольку ему не хотелось бы возить с собой столь ценный предмет. Он сообщил мне адрес, код замка в подъезде, и я немедленно отправился к нему.