Визит после полуночи
Шрифт:
– А остальные?
– Остальные по местам разошлись, куда ж тут еще денешься. У нас ведь не погуляешь, тесно.
– И когда эти трое вернулись из ресторана?
– Поздненько.
– Гаврилыч пожевал губами, вспоминая. Около одиннадцати. Как раз перед тем, как бедолагу этого, Рубина, значит, обнаружили.
– Давайте посчитаем, кто оставался в вагоне с девяти до одиннадцати, - предлагаю я и начинаю перечислять: - Рубин Виталий - раз, Тенгиз из четвертого купе- два Кто еще?
– Жена этого лысого, -
– Жохова - три. Еще?
– Ну и Родион. Вообще-то, билет у него в седьмое купе был, но он с самого начала попросил меня перевести его в свободное: неудобно, мол, с супругами, зачем мешать. А мне что - жалко? Если есть свободные места, я не против, пожалуйста. Открыл ему второе купе, постель выдал, там он и лег.
– Давайте-ка еще разок, что-то я совсем запутался. Значит, во втором купе едет Родион. В четвертом Тенгиз. В пятом - кто?
– Не знаю, как его кличут. Тихий такой. Он в ресторан вместе с лысым и Эрихом ушел. В девять.
– Так, дальше. В седьмом - муж и жена Жоховы, продолжаю я.
– В восьмом - Эрих и Рубин. Правильно?
– Правильно. Больше никого. Посторонних в вагоне с самого отправления не было, только свои.
Я допиваю остатки чая и прошу проводника позвать ко мне Эриха Янкунса...
Ноль часов семь минут
– -------------------
В дверном проеме появляется Эрих. Некоторое время мы молча смотрим друг на друга, затем я приглашаю его войти.
– Проходите, Эрих, садитесь. Расскажите, пожалуйста, чем вы занимались между девятью и одиннадцатью часами.
– Спал, как все нормальные люди, - отвечает он с вызовом, давая понять, что беседа в столь поздний час не доставляет ему удовольствия.
Что ж, мне тоже.
– Если я вас правильно понял, вы легли в девять и спали все это время?
– Не совсем так.
– Уточните.
– До девяти мы играли в преферанс. Вас это тоже интересует? Могу рассказать о ходе игры.
– Пока в этом нет необходимости, - говорю я и, чтобы он не обольщался, повторяю: - Пока нет. Когда вы сели за карты?
Кажется, он сообразил, что от него требуется.
– Хорошо, я скажу. Сели мы в шесть. Играл Тенгиз, вы его видели. Играл еще Лисневский...
– Как зовут Лисневского, не знаете?
– Как будто Родион, но я не уверен.
– Продолжайте.
– Играл Виталии Рубин и я. В начале десятого закончили. Я вместе с Квасковым...
– Кто такой Квасков?
– вновь перебиваю я.
– Он из пятого купе.
– Так. И что же вы сделали вместе с Квасковым?
– Пошли в вагон ресторан ужинать. Вместе с нами пошел Жохов. Около десяти я ушел, а они остались. У себя в купе я лег спать. Остальное вы знаете: услышал шум, проснулся увидел на полу Рубина.
– Когда вы вернулись из ресторана он был еще жив?
Задавая вопрос, я не рассчитывал застать собеседника
– Я не знаю я не знаю жив он был или нет... нет...
– Он лежал неподвижно?
– Не знаю.
– Но он находился в купе?
– Там было темно.
– А свет? Вы что не включали свет?
Он отрицательно мотнул головой.
– Стало быть вы хотите сказать, что после возвращения из вагона-ресторана вы не видели Рубина?
– Я думал, что он спит на верхней полке.
Оригинально пассажир раскладывает постель на нижней полке, а спать ложится на голой верхней? Но самое интересное другое. Рубин в это время был уже мертв. Выходит, Эрих перешагнул через труп и лег спать?!
– Ладно, - поразмыслив, сдаюсь я, - а вы не допускаете, что Рубин просто вышел из купе? Вышел, а потом когда вы уже заснули, вернулся.
– Я думал, что он спит на верхней полке, - повторяет Эрих и отводит свои голубые, с примесью серого глаза, похожие на холодные скользкие льдинки.
– Вы быстро заснули?
– Сразу.
– Получается, что могли не услышать, если кто-то входил в купе в этот промежуток времени?
– Я спал крепко.
Делаю паузу, чтобы осмыслить услышанное, а может, чтобы дать ему еще один шанс сказать правду. Но Янкунс этим шансом не пользуется - молчит.
– Итак, вы проснулись от шума?
– Да, от шума, - подтверждает он и тут же поправляет себя, в точности повторяя интонации Жохова.
– В общем, были какие то звуки... Но я не утверждаю... Как это сказать по русски? Может мне привиделось... да-да, привиделось во сне...
Сказав это, Эрих вымученно улыбается и, желая придать своим словам больше убедительности, добавляет:
– Жохов ведь тоже слышал шум. Я и подумал...
– Так вы слышали или подумали что слышали?
– пытаюсь шутить я, но ирония на него не действует.
– Не знаю, скорее всего не слышал.
– Эрих, почему вы ушли из ресторана раньше чем остальные?
– Меня не устраивала компания.
– Кто именно? Жохов или Квасков?
– Оба. Жохов выпил много пива и вел себя несносно. А Квасков молчал будто немой.
– А в чем конкретно выражалось несносное поведение Станислава Ивановича?
– Ну, не знаю. Просто неприятный человек. Жалобы какие-то угрозы.
– А если еще конкретней?
Янкунс внимательно смотрит на меня точно взвешивая, стоит ли посвящать меня в свою тайну. Потом решившись говорит быстро заметно волнуясь:
– Вы сыщик. Вы должны хорошенько этом разобраться.
– В спешке он пропускает предлоги, но все так же тщательно подбирает слова.
– Это очень темная история. Я не хочу наговаривать напрасно. Жохов угрожал подраться Виталием. Он очень ревнивый.