Визит
Шрифт:
– - Я заметила, что вы предпочитаете вступать на сушу, когда солнце скрывается за горизонтом. Почему?
– - Не скажу, -- сухо оборвал Амон. И уже другим голосом скомандовал: -- Живо в ванную и чтоб через десять минут была готова к завтраку. Я голоден, но так уж и быть подожду.
Позже, уже сидя за накрытым к завтраку столиком, Светлана спросила:
– - Амон, что происходит с Мэгги? Вчера я её не видела, но Катерина утверждает, что она не в себе.
– - Спятила.
– - Улыбаясь, уточнил Амон.
– - Я думаю. Не каждый смертный останется в здравом рассудке, когда увидит то, что, увидела Мэгги.
– - Можно узнать?
– -
– - Настаиваешь?
– - скосил глаз Амон. Вытащив из ножен кинжал, вонзил в лежащее на блюде мясо.
Немного поколебавшись, но любопытство взяло вверх, Светлана кивнула, наблюдая, как ловко Амон орудует кинжалом.
– - Видишь, умение владеть оружием помогает и в такой ситуации, -- перехватив её взгляд, с иронией сообщил Амон. Но тут же сбросив усмешку, серьёзно сказал: -- Ну, а что касается Мэгги. Скажем, не каждому доведётся при жизни посетить чистилище. Когда ты умираешь, истекая кровью, чтобы проснуться утром в целости и сохранности. Но просыпаться, помня всё, до мельчайших подробностей. Нельзя с уверенностью сказать, как на это отреагирует человек и как это отразиться на его рассудке. Мэгги не повезло, она слишком слаба. Первая же ночь вывела её из равновесия...
– - Я не понимаю, для чего?
– - Развлекаемся, -- пожал плечами Амон.
– - Боже! В какой компании я нахожусь!
– - с ужасом воскликнула Светлана и тут же вздрогнула, на её руку словно плеснули кипятком. Опустив глаза, обнаружила, что татуировка светится ярким, обжигающим светом.
– - Вот, вот, -- покачал головой Амон. Вонзив кинжал в стол, он ладонью накрыл татуировку. Боль и жар спали.
– - Почаще вспоминай Бога и не такое почувствуешь. Тебе следовало давно забыть о его существовании.
Амон убрал руку. Клеймо снова было чёрным, а руны алыми. Светлана в недоумении потрогала пальцем клеймо, но оно больше не загоралось. С отчаянием девушка спросила:
– - Мне даже нельзя упоминать его?
– - Не-а. В прямом обращении нельзя, -- откинувшись на спинку кресла, весело улыбаясь, сказал Амон. Выдернув кинжал из стола, он подкидывал его, ловя за рукоять.
– - А если я перекрещусь?
– - Попробуй, -- усмехнулся он. Метнув кинжал в цель, рядом с дротиком, скрестив руки на груди, Амон выжидающе уставился на девочку.
С опаской, поглядывая на левую руку, Светлана быстро перекрестилась, мысленно воззвав к Богу, и застонала от боли. Руны снова полыхали обжигающим светом. Кожа вокруг татуировки покраснела как от ожога. Но хуже всего было от браслета. Череп с рубиновыми глазами сжавшись, так вонзился в запястье, что выступила кровь, заструилась по пальцам, капая на ковер. С ужасом Светлана посмотрела на посмеивающегося дьявола. Тот даже наклонился вперёд, чтобы получше рассмотреть реакцию на крест.
– - Что ж, результат оправдал мои ожидания. Это тебя убедило больше не обращаться к НЕМУ?
– - Вполне, -- страдая от боли, кивнула девочка.
Удовлетворенный ответом, Амон провел ладонью по её руке. Боль стихла. Рана от черепа затянулась не оставив и шрама. Пришла в норму и кожа вокруг остывшего клейма. Только застывшая кровь напоминала о случившемся
– - Если я попаду в церковь, то тут же замертво и упаду?
– - В церкви ты уже была, и, как видишь, в целости и сохранности. Ничего с тобой не случилось.
– - Странно. Вы повторяете слова Дорна. Но я не помню ничего из моего посещения церкви.
– - Это
– - И, разумеется, в таких случаях мне надлежит постигать сущность человека, -- с сарказмом подытожила Светлана.
Амон, в который раз оставив без внимания ехидство, молча кивнул, соглашаясь со сделанным ею выводом.
– - Ну, а Мэгги...
– - дальше девочка уже ничего не произнесла остановленная вспышкой ярости дьявола.
– - Черт возьми!
– - прорычал он, вскакивая с кресла, опрокидывая столик с завтраком.
Пнув его, и с удовлетворением выслушав, как зазвенели, разбиваясь тарелки, Амон обернулся к испуганной девушке.
– - Забудь о ней! Она уже даже не человек! Тень. Подобие его! Не смей при мне упоминать её имя. Хватит милосердия!
Амон стремительно подошёл к стене, в которой все ещё торчал вонзенный кинжал. Резким движением выдернул его из доски. Сорванная, она загремела по полу, и ещё раз перевернувшись, затихла на ковре. Подержав в руке кинжал, Амон словно раздумывал, применить его, или убрать в ножны. Сделав несколько шагов по каюте, судорожно сжимая оружие, Амон, наконец, освободившись от охватившего его гнева, медленно, словно раздумывая, вложил кинжал в ножны. При этом он не отрывал светящиеся жёлтым светом глаза с побелевшего лица девочки. Своим внезапным гневом он испугал её. Ища защиты, она вжалась в кресло, подобрав на всякий случай, под себя ноги. Не двигаясь, лишь глазами, она следила за передвижениями впавшего в ярость дьявола. Она была в недоумении, только что весёлый и разговорчивый, Амон, казалось от невинного вопроса, впал в такую ярость, что страшно было смотреть. Все еще держа руку на кинжале, он прошёлся по каюте. Ещё раз, пнув попавшую под ногу тарелку, от чего та, ударившись о спинку кровати, разлетелась вдребезги, остановился напротив кресла, где сидела испуганная и изумленная девочка. Посмотрев долгим, не сулящим добра взглядом, скрестив руки на груди, он как бы спрашивая совета, сказал:
– - Что мне с тобой делать? Откуда эта маниакальная тяга к милосердию?
Девочка молчала, настороженно наблюдая за каждым его движением. Но он стоял не двигаясь, и смотря в глаза, продолжал спрашивать:
– - Может акулам подкинуть? Как говорится "концы в воду" и всё, никаких проблем.
Амон отвернулся и ещё раз прошёлся по каюте. Остановился в раздумье. Вслух самому себе возразил:
– - Но, это не лучший способ решать проблемы. Ведь так?
– - последние слова, он сказал, обращаясь неизвестно к кому. Через секунду Амон обращался уже конкретно к находящейся в кресле девочке.
– - Ну, скажи, что-нибудь в свою защиту. Или заботясь о других, ты забыла проявить милосердие к себе? Возрази. Скажи, к примеру, что акулы тебя всё равно не тронут. Тогда стоит ли стараться?
– - Почему?
– - не удержалась от вопроса Светлана. Кое-что в словах Амона её чрезвычайно удивило.
– - Что почему?
– - нахмурился Амон.
– - Почему "акулы все равно не тронут"?
– - Тебя только этот вопрос заботит? Он подождёт. Сначала пообещай мне, что не будешь ставить себе в обязанность заботу о других. И не будешь просить у нас снисхождения к ним. Это не всегда вовремя.
– - Значит, если при мне будут издеваться над человеком, я должна воспринимать спокойно?
– - Светлана вопросительно посмотрела на Амона.