Визитер
Шрифт:
Перед выходом из госпиталя от него потребовали подписать бумагу, обязывающую хранить тайну. Леди Терстон сказала:
— Мистер Корриган, вы были и остаетесь непосвященным. Поверьте, для вас это лучше всего. И было бы еще лучше, если бы мы с вами провели промывку памяти. Такое возможно. Но я не стану этого делать. Это — ваши лучшие воспоминания, берегите их.
Через несколько лет Мэтью Корриган, уже сержант, снова оказался в тех же краях. Теперь роли поменялись — больше британцы не отступали. А гитлеровцы со свистом
Мэтью хотел лишь одного — найти хоть что-то, напоминающее ему о Блэки. Может быть, какое-нибудь указание на то, где можно ее отыскать. Бесполезно — она словно бы сквозь землю провалилась. «Не сквозь землю, а через Предел», — поправлял он себя, но легче от этого не становилось.
После войны он бывал «где-то во Франции» еще не раз. Но ни о каком выходе в Запределье не было и речи.
Иногда он считал, что все случившееся привиделось ему в бреду, когда он был контужен под Дюнкерком. Порой он сожалел, что не упросил леди Терстон избавить его от воспоминаний. Но почти сразу же приходило понимание — лучше лишиться руки или ноги, чем памяти — части самого себя.
Дальнейшее может уместиться в одну строчку — дату смерти. А впрочем, важна ли эта дата?
Он так никогда и не узнал, что примерно через год после встречи она погибла.
Глупо и случайно — под бомбежкой, на другом краю Европы. Но она, сама не зная того, успела отомстить тем, кто когда-то взял ее в плен. И не только им, а многим подлым тварям, по какой-то фатальной ошибке существующим на Земле.
У нее родился сын.
И сын остался в мире Оборотной Стороны.
Глава 33
Долгая прогулка
Санкт-Петербург,
май 2010 года
— Здесь и вправду хорошо и уютно, — говорил Алекс, стоя на набережной канала у арки.
Рядом с ним была Оля.
Верка только что уехала. Они вместе дошли до Новой Голландии, постояли около арки, а потом сестренка пожаловалась на то, что стерла ноги — и тут же исчезла.
Тактичная Верка! Звучит, как анекдот, но это — правда. Однако ни Алекс, ни Оля, оставшись вдвоем, так и не сказали друг другу того, что накопилось на душе. Она все еще пребывала в нерешительности, а он… Возможно, Воронова одолевали какие-то мрачноватые предчувствия — если это так, то он ничем их не выдал.
— Пойдем к метро? — наконец, спросил он.
Оля согласно кивнула.
Они так и отправились — держась за руки, словно школьники. Путь до метро был довольно долгим, они решили идти не по многолюдным улицам, а по набережной канала.
— Сейчас — на «Петроградскую»?
— Да. Наверное, — немного растерянно ответила Оля.
— Я, пожалуй, тебя провожу, — он слегка улыбнулся. — Мало ли что…
Она на сей раз не возражала против этой опеки.
Как
рода вещам стали относиться с подозрением, но в пакете никак не могло быть спрятано живое существо. Ну, разве только «неизвестный серый порошок».
Пакет был надписан: «Для Эйно. Срочно. Лично в руки!»
— Девушка, подождите! — крикнул охранник, открыв дверь. Но недобровольной курьерши и след простыл.
Так что ничего не оставалось делать, как отнести подозрительный пакет на стол Эйно — того, как на зло, в офисе не было.
Вскрывать пакет самостоятельно охранник не стал.
Оперативная группа все в том же составе — Эйно, Эд, Настя и Редрик — уже возвращалась с места происшествия.
Разумеется, свежий и едва успевший затянуться прокол Предела был обнаружен немедленно. Конечно же, все четверо последовали в Запределье, махнув рукой на то, что бросились туда днем. Никаких результатов эта вылазка не дала. А парень из С.В.А .едва-едва смог говорить.
— В больницу, к нему, — распорядился Эйно.
— Ты бы хоть Лукманову позвонил. Нас там совсем не ждут и не хотят видеть, — предупредила Настя.
— Ничего, сейчас захотят, — беспечно проговорил Эйно, набрав номер своего врага-союзника. — Василий Сергеевич! Нам бы надо повидать вашего паренька… раненого.
— Нет проблем, — отозвался Лукманов. — Где лежит, знаете?
— Да, но я не о том. Там же наверняка ваши люди.
— А зачем? — удивился шеф московского С.В.А. — Что им там делать?
— Ну, как зачем…
— Понятно с вами. Нет, там никого нет. Можете вытрясти из этого остолопа всю информацию. Я не возражаю.
— Но он же ваш! — Даже Эйно не знал, что ответить, видя такой цинизм.
— Вы поймите, — говорил Лукманов, — у нас закон один. Этот парень оказался слабым, а слабаков — бьют. Так что если вы вытряхнете всю нужную информацию вместе с его душой — я тоже не стану возражать, не поймите меня превратно.
— Нет, Василий Сергеевич, точно не поймем превратно!
— Нет, ну каков! — присвистнул Эйно, отложив мобильник.
— Да уж, такое водится только у них, — сказала Настя, занимавшая переднее сиденье и слышавшая весь разговор.
— Тем лучше, — решил Эйно. — Будет сговорчивее.
Но ничего нового от пострадавшего оперативники
так и не узнали. Настя попыталась облегчить его боль, но он лишь посмотрел на оперативников с отвращением.
— Идейный! Крепкий марксист! — зло рассмеялся Эйно, выйдя из больницы.
— Ты лучше скажи, какие у нас теперь будут версии? Я не имею в виду версии официальные, — уточнил Редрик. — Думаешь, только Кари творил все эти дела? Мы копали материалы за несколько месяцев. А могли бы — и за год, и за два. И наверняка нашли бы что-то похожее.