Включаем обаяние по методике спецслужб
Шрифт:
В «Карлтон-Террас» очень щедро платят за крошечные порции. С любезного разрешения официанток мне удалось получить в свое распоряжение столик неподалеку от стола, зарезервированного для дамы и ее спутников. Я всегда появлялся на террасе, когда она вместе с обществом была уже там. Потом я входил, совершенно один, занимал свое место и всячески выказывал намерение побыть в одиночестве. В «Карлтоне» очень красиво подают клубнику. В серебряном горшочке вам приносят десять-двенадцать крупных ягод, украшенных листьями и стебельками. Это кульминация роскоши. К десерту подают сливки. Одна порция стоит полсоверена (два с половиной доллара). Считается, что одной такой порции для посетителя достаточно. Я всегда заказывал пять порций.
День за днем я поглощал клубнику на сумму два с половиной соверена (12,5 доллара)
Я был доволен, так как понял, что очень скоро смогу попасть в избранный круг. Я был отмечен всеми как необычное для фешенебельного ресторана явление в это время года и суток. Однако такие дамы недоступны для легкого флирта. Впрочем, если я мимолетно загляну ей в глаза, то, учитывая мое чудачество, она, скорее всего, ответит мне таким же взглядом. Мы оба улыбнемся и до конца дня больше не обменяемся взглядами. Это не флирт, а чистое любопытство.
Я продолжал свой клубничный фестиваль, и однажды метрдотель сказал, что посетители заинтересовались мной. Несколько человек желали узнать, кто я такой. Я спросил, что это за люди, и метрдотель сказал, что один из них принадлежит к окружению моей дамы. Сложить два и два было несложно. Интерес явно спровоцировала леди.
Тем временем я отправил несколько сообщений эрцгерцогу, в которых настаивал на том, чтобы он ни в коем случае не пускал своего племянника в Великобританию и даже под страхом отказа в содержании запретил бы ему писать в Лондон письма без особого разрешения эрцгерцога.
Лондон постепенно наполнялся аристократией, сезон был в самом разгаре. Я ходил в театры и посещал фешенебельные клубы. Там я нашел своих старых знакомых, с которыми когда-то близко дружил или вместе охотился. С некоторыми из них мне приходилось бывать на минеральных курортах в Европе. Эти люди ввели меня в несколько домов. Искусными маневрами я побуждал их приглашать меня на чай в те дома, где часто бывала и моя леди.
И наконец на одном из приемов нас представили друг другу. Моя дама была типичная спортивная, закаленная англичанка. Не такая уж красавица, но у нее была здоровая, красивая кожа, глаза блестели, и вся она излучала поистине мужское здоровье, что типично для дочерей Альбиона. Высокая, стройная, сильная, раскованная в манерах и привычках, она являла собой полную противоположность заурядной немецкой женщине. Наверное, это и было причиной роковой страсти юного герцога.
– Приветствую мальчика из колоний. Вы все еще любите клубнику?
Мы оба рассмеялись.
– Ваша светлость обратили на меня внимание и оценили мои маленькие хитрости.
– Конечно, – сказала она, решительно тряхнув головой.
За этим обменом любезностями последовала непринужденная и приятная беседа. Я все больше и больше понимал страстное увлечение молодого эрцгерцога, считая его «околдованным счастливым нищим» [23] .
С того дня я появлялся во всех публичных местах, которые она посещала: театрах, концертах и ресторанах. Постепенно и незаметно, то и дело оказывая ей мелкие услуги, я завоевал ее доверие и однажды был приглашен на ужин в Индийской гостиной Виндзорского дворца. К тому времени люди уже кое-что обо мне разузнали. Им стало известно, что я много путешествовал и любительски занимался медицинскими исследованиями. Оказалось, связь дамы с молодым эрцгерцогом была для всех секретом Полишинеля. И кроме того, она со дня на день ожидала его приезда в Лондон. Я намекнул, что знаком с принцем. Когда мне удалось еще больше втереться ей в доверие, я стал рассказывать ей о его любовных похождениях, по большей части, конечно же, выдуманных мной. И в конце концов мне удалось склонить ее к откровенному разговору. Исподволь я посеял в ней обиду
23
Намек на пьесу итальянского драматурга XVIII века Карло Гоцци «Счастливые нищие». Прим. ред.
Прошло еще два месяца, прежде чем дама пригласила меня в свой дом в Мейфэре. Истинной причиной приглашения было мое мнимое знакомство с молодым эрцгерцогом. Теперь мы были с ней, можно сказать, на короткой ноге. Я узнал, что она познакомилась с немецким принцем на охоте в Шропшире. Правда, позже дама призналась, что их официальное знакомство произошло раньше, во время ее пребывания в Швейцарии, где все аристократы мира любят путешествовать инкогнито. Кроме того, я узнал, что ее страстное увлечение бриджем обходится ей в круглую сумму.
Мне было трудно получить информацию о долгах дамы, но все же удалось. Для этого мне пришлось основательно поработать с горничной аристократки. Я стал одаривать девушку щедрыми подношениями. Однажды, зная, что дама в отъезде, я заехал и, притворившись, что буду ждать ее возвращения, задал горничной несколько наводящих вопросов. В результате я узнал, что хозяйка в долгах как в шелках. Таким открытием нельзя было не воспользоваться.
После этого я придумал способ бывать на всех вечерах бриджа в ее доме. Светские англичанки – весьма азартные игроки, и я заметил, что моя дама часто и помногу проигрывала. Ей повезло, что в один из вечеров она проиграла мне крупную сумму. В этом обществе, впрочем, не принято передавать деньги из рук в руки. Расплачиваются несчастные долговыми обязательствами по требованию. Я взял ее обязательство и выкупил вместе с другими (где дама одалживала деньги, я узнал у горничной). Потом отнес их известному лондонскому ростовщику, чтобы заключить с ним сделку. Он должен был собрать все долговые расписки моей дамы и принудить ее к платежу, не упоминая, само собой, моего имени. Чтобы не разрушить едва возникшее между нами доверие, я не мог сам предъявить ей обязательства.
В тот же день ростовщик нанес даме визит. Он предъявил ей неоплаченные обязательства и принялся угрожать судом. Своими притязаниями он едва не довел ее до нервного припадка. После этого приехал я и стал выражать сочувствие, и тут дамбу прорвало. Дама раздражительно воскликнула, что почти все ее знакомые в долгах: мол, это обычная ситуация для ее круга.
Это был мой шанс протянуть ей руку помощи. Мы серьезно поговорили о делах дамы, которые оказались весьма запутанными. Обсудили и ситуацию с молодым эрцгерцогом. Мне удалось убедить мою визави, что никаких надежд на заключение законного брачного союза с представителем Мекленбург-Шверинского дома у нее нет, но, поскольку она вступила в интимную связь и даже была помолвлена с ним, справедливо было бы, если бы он оказал ей материальную помощь. Лед, на который я ступил, был чрезвычайно тонок. Дама была крепка духом и не лишена идеалов, и мне приходилось следить за речью, чтобы она не подумала, что я вздумал ее шантажировать. Справедливости ради должен сказать, что если бы она обо всем догадалась, то скорее покинула бы общество, чем согласилась на мое предложение. Наконец я спросил: «Есть ли у вас какое-нибудь средство принудить герцогский дом признать вину и возместить нанесенный вам ущерб?»
После долгого колебания она вскочила, выбежала из комнаты и вскоре вернулась с пачкой писем. На некоторых из них стоял герцогский герб. Юный глупец даже не думал о конфиденциальности! Дама яростно потрясла пачкой писем и воскликнула: «Хотела бы я знать, что дядя Франца скажет на это?! Я могу заставить его жениться на мне!»
Вот он, мой шанс! Железо (в данном случае несдержанность дамы) было горячо. Я предложил даме сесть и спокойно обсудить ситуацию. Чтобы сразу взять быка за рога и создать впечатление, что я тесно связан с одним из самых влиятельных домов Германии и нахожусь в Лондоне инкогнито, я представил дело так, будто целиком и полностью поддерживаю свою подругу, а не герцога Мекленбург-Шверинского; но раз уж я с ним знаком, то смогу быть ей полезен.