Вкус греха
Шрифт:
Она расстегнула больше половины пуговиц, прежде чем Уилл перехватил ее запястья и крепко сжал. Он не говорил ни слова, и в темноте она не видела его лица, но знала: его предложение — очередная насмешка, и ей следовало реагировать иначе.
Но она хотела раздеться перед ним и хотела, чтобы разделся он. Желала, чтобы он вошел в нее. Тогда она обхватит ногами его торс и удержит его. Тогда единственный раз в ее жизни ночь разгорится ярким пламенем.
Селина высвободила руки, откинулась назад, забросила ноги на скамью и обхватила колени, покрытые подолом рубашки, руками.
— Почему ты решил уехать? — спросила она и поспешно добавила: — Только не говори, что тебе не сиделось на месте.
— А если я скажу, что это не твое дело?
— А если я стукну как следует тебя в одно место?
Она махнула ногой в его сторону, и ее нога — на короткую долю секунды — коснулась его бедра.
Уилл подхватил ее ступню и положил себе на колено. Селина убрала ногу, Уилл потянулся за ней, но Селина остановила его взглядом.
— Не надо играть в игрушки, Уилл. Не начинай того, что не намерен заканчивать.
Молния осветила небо, и последовавшие раскаты грома дрожью отозвались в стенах дома, в скамейке и в теле Селины. И эта вспышка осветила лицо Уилла, сосредоточенное и печальное. А передумал ли он ехать? Что, если он всего лишь задержался из—за темноты и близкой грозы?
— Уилл?
Он поднял голову. В темноте ничего не было видно, но Селина чувствовала его взгляд.
— Я остаюсь, — ответил он на ее невысказанный вопрос.
Она расслабилась.
— Так почему ты хотел уехать?
— Тебе не надоело каждый раз слышать, что это не твое дело?
— Нет.
— А мне до тошноты надоело повторять.
— Тогда скажи еще что—нибудь.
Он молчал.
Ветер обдувал их, даря приятную прохладу и бодрящую дождевую влагу. Но даже холодный дождь не погасил бы тот огонь, что сжигал ее.
А Уилл слегка отодвинулся, наклонился вперед, уперся руками в колени и наконец
заговорил невыразительным, бесстрастным голосом:
— Иногда события развиваются не так, как нам бы того хотелось.
Глаза Селины округлились от неожиданности. Уилл ответил на ее вопрос. Он сказал ей, что причины его отъезда ее не касаются, только другими словами. И сказал так, что Лишь вызвал новые вопросы. Какие события развивались не так? Чем он так расстроен, что бежит очертя голову? На что он рассчитывал, возвращаясь в Гармонию?
— Какие события? — тихо спросила она, надеясь не выдать себя.
— Любые. Всякие. Никакие. — Он помолчал. — Скоро начнется ливень.
Молнии сверкали чаще, раскаты грома делались все страшнее, ветер уже трепал волосы Уилла и кружевную оторочку рубашки Селины. Ей захотелось вдруг побежать по траве, подальше от крыльца, от укрытия, и пусть дождь промочит насквозь ее развевающиеся волосы и охладит разгоряченную кожу. Но уже через секунду, когда молния сверкнула совсем рядом, идея буйной ночной пляски не показалась ей столь привлекательной.
— Почему ты решил остаться?
Уилл мученически закатил глаза и пробормотал ругательство.
— Сколькими еще способами ты будешь допытываться об одном и том же? — огрызнулся он и продолжал, не дожидаясь ответа: — У меня
— А почему ты оттолкнул меня, когда я поймала тебя на твоем предложении?
Он вспомнил, как она начала расстегивать рубашку, и зажмурился. Эрекция, возникшая в ту секунду, когда она появилась на крыльце, не собиралась спадать, а только усилилась. Господи, насколько было бы легче не сдерживать себя, не останавливать ее, позволить ей расстегнуть все пуговицы до последней и усадить ее к себе на колени. И слова «яркое пламя» будут слишком слабым определением для того жара, который охватит их.
— Не верю, чтобы в городе не нашлось мужчин, которые были бы счастливы лечь с тобой в постель. Так какого черта ты обхаживаешь меня? — сердито бросил он. — Хочешь шокировать добрых людей? Ты хоть понимаешь, какой разворошишь улей, если свяжешься со мной? Или тебе понадобилось сменить образ?
— Я спала с двумя мужчинами, и ни один из них до конца не удовлетворил меня.
Уилл взглянул на нее исподлобья. Узнав доподлинно, что Селина знала мужчин до него, он содрогнулся от ревности, но даже ревность распаляла его.
— А ты считаешь, я бы тебя сумел удовлетворить?
В темноте раздался смешок. Не веселый и не насмешливый, как хотелось бы Селине, — зовущий, тихий и нежный.
— Я не считаю. Я знаю.
Он едва сдержался, чтобы незамедлительно не доказать ей, что она права, подарить ей лучшую ночь в ее жизни. Нет. Нельзя. Этого не будет.
— Терпение, Сели, — ответил он, как бы подчеркивая, что он старше и мудрее. — Очень скоро тебе встретится славный парень, который понравится тебе в постели, и у тебя будет свой дом и парочка ребят, а потом тебе до чертиков захочется, чтобы этот добрый малый пошел удовлетворять другую бабу и оставил бы тебя в покое.
И тут же Уилл подумал, что если Селина встретит такого доброго малого, пока здесь он, то он, недолго думая, убьет этого мерзавца. И накажет ее.
«Я наказал бы тебя с удовольствием…»
Он поднялся со скамьи и отошел на ее крыльцо.
Крупные капли со стуком упали на ступени, и через минуту по земле потекли первые ручейки, так как вода не успевала просачиваться в пересохшую почву. Рубашка Уилла мгновенно промокла насквозь. Не прошло и нескольких минут, как шум дождя перекрыл все остальные звуки, за исключением раскатов грома. На жаждущую землю обрушился долгожданный ливень. Он остудил воздух и наполнил его запахом влаги взамен ароматов цветов и горьких запахов, доносившихся от находящихся вверх по реке химических заводов. Ливень—целитель.
Уилл расслышал приближающиеся шаги Селины и предупредил себя об опасности; он с трудом владел ситуацией, когда Селина была рядом, и не мог допустить, чтобы она застигла его врасплох.
— Куда ты собирался ехать?
Теперь он отважился взглянуть на Селину и увидел, что рубашка ее все еще была расстегнута, но Селина тщательно запахнула ее, скрестив руки на груди. Увы, она не намеревалась менять позу. А он желал увидеть ее всю — и так же отчаянно желал, чтобы она была закована в броню.