Вкус греха

Папано Мэрилин

Джереду не нравилось, как переменился его дед с появлением в городе Бомонта. Его бесконечные ссоры с бабушкой прекратились, но прекратилось и все остальное. Он ходил на работу и возвращался домой. Больше ничего. Он был постоянно угрюм и рассеян. По вечерам он долго засиживался у себя в комнате и вновь и вновь листал альбом с фотографиями Мелани. Он уже не ходил с Джередом по субботам на рыбалку, как бывало, не играл с ним в мяч и не возился со стареньким «Шевроле—65», который Робинсоны намеревались подарить Джереду в следующем году.

Короче говоря, дед сник.

Джеред свернул в соседний ряд, чтобы прихватить с полки бумажные полотенца, и застыл как вкопанный. Прямо перед ним стояли мисс Селина — и он. И он смотрел на Джереда, но не узнавал. Даже не узнавал! Мисс Сели его, конечно, узнала, улыбнулась и хотела было поздороваться, но запнулась, осознав, насколько неловко он должен себя чувствовать. Улыбка ее пропала. Она перевела взгляд на Бомонта, потом опять посмотрела на Джереда и наконец выговорила:

— Привет, Джеред.

Джеред не ответил. Молчал и Бомонт, и тогда мисс Селина сказала:

— Уилл, это Джеред. Сын Мелани Робинсон.

«Твой сын, — подумал про себя Джеред, и краска гнева стала заливать его щеки. — Но не могла же она, в самом деле, сказать: «Уилл, это Джеред, твой сын. Джеред, познакомься, это твой отец». Человек, которого нужно знакомить с собственным сыном, заслуживает только виселицы, сказал бы дед, и Джеред был с ним совершенно согласен.

Несколько мгновений они просто стояли и молча смотрели друг на друга. Джереду говорили, что он ни капли не похож на отца, и теперь он воочию убедился в том, что это правда. У Бомонта волосы темные, у Джереда — светлые. Бомонт поджар и мускулист, Джеред — нет. Глаза у Бомонта темно—карие. И пустые, словно эта встреча не означала для него ровным счетом ничего. И неудивительно. Сын был нужен ему еще меньше, чем Мелани. Он предпочел сбежать из родного города, лишь бы не иметь сына. И шестнадцать лет ничего не изменили. Он не намерен признавать Джереда.

После долгой паузы Бомонт протянул руку и представился. Голос его прозвучал равнодушно, словно он позабудет имя Джереда, как только расстанется с ним.

Джеред не протянул ему руки. И не заговорил с ним. Он должен был сказать что—нибудь мисс Селине — ведь нельзя же было игнорировать ее только потому, что она, по—видимому, не составила себе правильного представления о Бомонте, — а потом сразу отойти. Но нужные слова не приходили на ум, а мисс Селина вдруг сказала с деланной беззаботностью:

— Подождите—ка, я кое—что забыла.

Она обошла Джереда, тронув его за плечо, и прошла в другой ряд, оставив его наедине с Бомонтом.

Бомонт встал на место Селины и положил руки на ручку тележки. Джеред понял, что Бомонт смущен. Все признаки были налицо: он переминался с ноги на ногу, отводил глаза. Все это было слишком хорошо знакомо Джереду. Но он не ожидал, что такой человек, как Бомонт, способен смутиться.

— Ты похож на мать, — произнес наконец Бомонт.

Это означало,

что мальчик не похож на него.

— Значит, вы еще помните, как она выглядит? — ядовито заметил Джеред.

— Да, помню. Как у нее дела?

— Она живет в Новом Орлеане и продает себя всем, кто готов ее купить.

Джеред без смущения подбирал жесткие, даже грубые слова. Он любил свою мать, но не заблуждался на ее счет. Она была все равно что проститутка, с той лишь разницей, что цепляла клиентов не на улицах и, как правило, не на час в дешевой гостинице, а на пару недель или месяцев.

Но этот человек в ответе за то, какой стала Мелани.

— Выслушай меня, парень, — наконец заговорил Бомонт. — Я знаю, тебе всю жизнь говорили, что твоя мать забеременела от меня, а я отказался на ней жениться и разрушил ее жизнь. Но… — Уилл отвернулся, потом нашел в себе силы продолжить: — Это неправда. Я не твой отец.

Джеред тупо смотрел на него. Его мозг отказывался воспринимать услышанное.

— Дедушка говорит, что вы будете лгать сейчас, как солгали тогда. Он говорит, что вы бессовестный негодяй, который не знает, что такое благородство и честь. Он говорит…

— Пойми, мне очень жаль, что твоя мать забеременела так рано и ты вырос без отца, но…

Джеред оборвал его:

— У меня есть мать, дед и бабушка. Отец мне не нужен.

Уилл Бомонт улыбнулся. Так же улыбалась Мелани, когда уезжала в Новый Орлеан без сына. С такой же горечью и грустью.

— Нет, парень. Мальчику всегда нужен отец.

Джеред взглянул ему в глаза, повернулся на каблуках и пошел прочь. Он чувствовал, что Бомонт стоит и смотрит на него. Обернувшись, он увидел, что Уилл не сдвинулся с места.

Когда Джеред расплатился за покупки и вернулся к грузовику деда, в ушах у него все еще звучали последние слова Бомонта: «Мальчику всегда нужен отец».

Он забрался в кабину, захлопнул дверь и устроил пакеты с покупками на полу между ног. Дед удивленно взглянул на него, но Джеред смотрел прямо перед собой, стараясь, чтобы дед не заметил его смятения. Иначе расспросов не избежать.

— Ты в порядке, сынок?

«Сынок». Так всегда его называла бабушка, с тех пор, как он перерос «малыша» и «моего сладкого», как называл его дед. Он не был их сыном. Только два человека имели право называть его так… Мать звала его «деткой», хотя он уже вырос, и «пупсиком», если была пьяна. А отец…

Он поспешно оборвал себя. Человек, который отрицает свое отцовство, назвал его «парнем». Джеред возненавидел это слово.

— Сынок! — снова окликнул его дед.

Повернув голову, Джеред увидел сквозь витрину мисс Селину и Уилла Бомонта. Они подходили к столу контроля покупок. Вот—вот они выйдут из магазина.

Сделав над собой усилие, он улыбнулся и повернулся к деду.

— Я просто думал, не забыл ли чего. Поехали, дедушка. Бабушка еще должна успеть приготовить обед.