Вкус ледяного поцелуя
Шрифт:
– Лев Георгиевич, вы хорошо запомнили эту женщину, предположительно вашу соседку. Уже больше недели ее фотографию каждый день показывают по телевизору…
– А я телик не смотрю, – отрезал он. На это возразить было нечего.
– Где жила ваша соседка, по какому адресу?
– Татарская, восемь “а”, номер квартиры не помню, второй подъезд.
– Давно она переехала?
– Ну… давно. Ее посадили, а мать того…
– Чего “того”? – обалдел Артем.
– Ну, квартиру продала и уехала. Куда, не знаю.
– Как ее звали?
– Соседку? Верка вроде…
– За что ее посадили, тоже не помните?
– За убийство, конечно. Тогда об этом весь город говорил. Ей лет семнадцать было, они со своим парнем облили бензином какую-то девчонку и подожгли. Просто так. – Мы с Вешняковым переглянулись. – Это давно было. Я тогда в восьмом классе учился.
– Столько лет ее не видели, а встретив в универмаге, сразу узнали?
– Может, и не она это вовсе. Просто похожа.
– А как зовут вашу подружку, которой вы сделали подарок?
– Все, хватит, – пошел парень пятнами. – Или отпускайте, или адвоката давайте.
Я выскользнула из кабинета, пока Артем призывал Леву быть гражданином, и позвонила Виталию:
– Проверь, не проживала ли Серафимович Вероника Павловна по адресу: Татарская, восемь “а”. Если нет, найди мне тех, кто продал квартиру в этом доме за последние пятнадцать лет, фамилии, адреса, где находятся в настоящее время.
– Что-то удалось нащупать? – заинтересованно спросил Виталий.
– Пока не знаю.
– Хорошо, сделаю.
Я прошлась по коридору, пытаясь унять невесть откуда взявшееся возбуждение. Что-то мне подсказывало, наконец-то в наших руках та самая ниточка… Только бы парень не ошибся и убитая действительно оказалась его соседкой.
– Ты чего здесь бродишь? – окрикнул знакомый голос. Я повернулась и увидела Карпова с бумагами в руках.
– Артем парня допрашивает, того самого, что заметили в отделе белья.
– А я с радостной вестью, наконец-то запрос пришел. Наша убиенная – дама с прошлым. Десять лет отсидки, потом кочевала по Сибири, дважды выходила замуж, фамилию меняла. Немудрено, что времени на нее угробили будь здоров. – Он протянул мне бумаги. Я торопливо пролистала их.
– Обожаю тебя, – прошептала я, запечатлела на его щеке поцелуй и зашагала к кабинету Вешнякова.
Предчувствия меня не обманули, убитая точно была соседкой Левушки. Еще издали я услышала его страдальческий голос:
– Без адвоката больше слова не скажу.
Парень сидел багровый, Артем, кстати, выглядел не лучше. Я скромно присела на стуле возле двери. Заметив бумаги в моих руках, Вешняков вопросительно поднял брови, а я удовлетворенно кивнула.
Лева угрозу сдержал и действительно больше не вымолвил ни словечка, даже, когда уходил, не попрощался. Впрочем, я не обиделась.
– Судя по твоей физиономии… – начал Артем. Я подошла, положила перед ним бумаги и немного прошлась по кабинету, давая человеку возможность спокойно их прочитать. – Интересное кино, – удовлетворенно кивнул он.
– Мне тоже понравилось.
Пока мы обменивались впечатлениями, позвонил Виталий. Работал он, как всегда, быстро, за что и был мною безгранично уважаем.
– Значит,
– Как все просто, – фыркнула я, торопливо поблагодарив Виталия.
– Серьезно? – начал вредничать Артем. – Поделись ценными мыслями.
– Охотно. Я же добрая. – Я устроилась напротив и принялась излагать. – Первая убитая женщина Серафимович Вероника Павловна, девичья фамилия Уфимцева, отбыв положенный срок за убийство, поселяется в Бодайбо, выходит замуж. Семейная жизнь у нее не сложилась, она разводится, вновь выходит замуж, опять неудачно, а после смерти матери и тетки переезжает в Красноярск. Оставшись сиротой, она вдруг почувствовала тягу к городу, где прошла ее молодость, то есть скорее детство, раз убийство она совершила еще не будучи совершеннолетней. На вокзале ее встречает Иванова. Логично предположить, что они подруги, и Серафимович о своем приезде предупредила Иванову заранее. На следующий день Серафимович появляется в универмаге, где работает Иванова, и ее обнаруживают в кабинке для переодевания. А через восемь дней кто-то убивает Иванову, а вслед за ней Тюрину, которая оказалась приятельницей Ивановой.
– И ты уже знаешь, кто их убил? – скривился Артем.
– Узнаю, – ответила я, состроив ему рожу. – Запроси уголовное дело Серафимович, покопаемся. Чувствую, причина в том давнем преступлении. Зачем-то она сюда пожаловала.
– Похоже, ты права. Серафимович приезжает сюда, встречает старых подруг, но кого-то ее приезд вовсе не обрадовал. Предположим, Иванова случайно видит убийцу, возможно, это кто-то из их общих знакомых. Поначалу она даже могла его не заподозрить. Но, подумав… В результате еще один труп. А так как она приятельствовала с Тюриной…
– Классная версия, – кивнула я. – Правда, кое-что настораживает.
– Что тебя настораживает?
– В понедельник Иванова встречает подругу на вокзале, она ведь из-за этого отпросилась с работы. То, что она соврала про зубного хозяйке, понятно, та могла решить, что подруга способна и сама с вокзала добраться. Но ведь Иванова и мужу ничего не рассказала.
– Просто не хотела, чтобы он узнал, что у нее такая подруга. Убийство – не фунт изюма, хвалиться такими знакомствами не принято.
– А парень, который, по утверждению уборщицы, вертелся рядом с ней?
– Может, ей привиделось. Уборщице, я имею в виду.
– А если не привиделось?
– Тогда вообще чепуха. Допустим, парень следил за женщинами…
– И Иванова его узнала…
– И когда Серафимович нашли в универмаге мертвой… она вспомнила про встречу на вокзале и… скончалась. Но убил ее левша, – сурово нахмурился Вешняков и зачем-то погрозил мне пальцем, а то я не помню.
– Так никто и не возражает, что убийц двое. Артем вскочил и кинулся к двери, признаться, слегка напугав меня.