Вкус лжи
Шрифт:
– Не на такое приветствие я рассчитывал. – Он с легкой улыбкой раскрывает свои объятия.
– Эван! – Бросаюсь к нему и утыкаюсь в шею; через мгновение понимаю, что нож еще в руках, поэтому швыряю его на пол, начиная плакать. Как же долго я ждала этого момента. – Эван, они… они… – Никак не получается остановить всхлипы.
– Ну-ну, тише, loitador. Не плачь. Мы это переживем вместе.
И я в это верю, у меня есть крестный и есть цель. Отстраняюсь, заглядывая в его глаза, цветом
– Мне больно… – Это все, что я готова произнести сегодня.
После Эван утягивает меня на диван и кладет мою голову на грудь. Продолжаю плакать, а он успокаивающе гладит по волосам, отчего в итоге я проваливаюсь в тревожный сон.
В эту ночь мне снятся мама и папа. Они счастливы, танцуют в гостиной. Я, будучи еще малышкой, выхожу к ним.
– Кто это тут у нас? – подхватывая меня на руки, смеется папа. Он продолжает медленно покачиваться, обнимая нас с мамой. Смех заливает комнату, на мне любимая розовая пижама с единорогами. Мама в строгом деловом костюме, папа же успел переодеться в домашнюю одежду. Ручками я притягиваю их за шею, пока наши лица не соприкасаются, и вдыхаю аромат этого счастливого момента.
Густой туман поглощает всех прежде, чем я смогла почувствовать страх мамы, сменивший радость на ее лице. Это было предчувствие чего-то неизбежного.
Глава 7
Скрывая правду
Просыпаюсь уже в спальне, – наверное, крестный перенес меня, когда я уснула, плача в его объятьях. Решаюсь включить мобильный – как Миа и сказала, моя сим-карта восстановлена. Приходит куча непрочитанных сообщений, и почти все они от Адри.
Адри:
Адри:
Адри:
Мама:
Адри:
Адри:
Адри:
Сегодня
Только сейчас становится еще хуже от осознания того, каково его родителям. Хоть Андрес и был приемным ребенком, они прониклись к нему искренней любовью. Чего не скажешь о самом парне – тот, кажется, умел любить и ценить только себя. Столько яда выплескивал на своих опекунов, сколько те явно не заслуживали. А сейчас им придется оплакивать того, кто вообще недостоин их слез и скорби. Внутри вспыхивает злость.
Как же я скучаю по подруге и мечтаю написать. Но что я скажу, когда даже на эти вопросы не могу честно ответить? Конечно, в закрытом, ведь его тело полностью изуродовано моими руками. Однако удивляет, как же быстро правительство заметает следы… поразительно. Что же еще от нас скрывали? И продолжают скрывать, держа в неведении. Черт! Надо было сжечь этот чертов труп, зачем так опрометчиво было его оставлять?! Эта мысль, пожалуй, ужасает меня саму.
«Спокойно, никто не должен связать произошедшее со мной».
По какой-то непонятной причине я не выгляжу как оболочка и уж абсолютно не отношусь к проклятым. Так ведь? Проскальзываю в ванную, чтобы в этом убедиться. Смотрю в зеркало, отыскивая любые изменения: лицо все такое же слегка загорелое после лета, не бледное, как у оболочки, но кожа кажется фарфоровой, без единого изъяна. «Странно, у меня были до этого прыщи?» Губы слегка пухлые, прямой аккуратный нос, глаза цвета неба, обрамленные светлыми ресницами, которые вынуждают пользоваться тушью, и блондинистые, слегка волнистые волосы чуть ниже лопаток. Щупаю себя со всех сторон, но все как обычно, не считая не совсем естественной идеальной кожи. Умываюсь и иду на кухню.
Эван уже не спит, он смазывает приготовленные тосты оливковым маслом, на столе стоит тарелка с измельченными помидорами и ломтиками хамона.
Конец ознакомительного фрагмента.