Вкус соли на губах (СИ
Шрифт:
Он подошел бы сзади и обнял ее за талию, плавно спускаясь до бедер и поглаживая упругие ягодицы, спрятанные под тканью длинного красного платья с эффектным вырезом, открывающим стройную ногу. Она резко бы развернулась и отвесила ему звонкую пощечину.
Он, оторопев, спросил бы: за что? А она закричала бы, что он не смеет трогать ее. Он удивился бы: почему? А она бы ушла с балкона.
Позже он нашел бы ее на кожаном диване, где она держала бы бокал с дорогим красным вином, которое совершенно ее не брало. Древние не пьянеют - Древние всегда трезвы,
Он присел бы рядом, но она демонстративно отодвинулась бы прочь.
– Почему ты меня избегаешь?
– спросил бы он.
– Подумай сам!
– она говорит это так яростно и так красиво. Без визгов и воплей, присущих этим несовершенным человеческим созданиям. Черт подери, шикарная женщина, но она сейчас злится на него, а он только гадает, что же такого сотворил.
– Может, вспомнишь, как танцевал с ней? Может, вспомнишь, как она положила голову тебе на плечо?
– Омега бушует, а Сиреникс понимает.
Дочь мэра, которая весь вечер вертелась вокруг него. Дочь мэра, чьи мысли он знал еще до того, как считал ее душу. Дочь мэра, которая оделась в самое дорогое платье, накрутила кудри в лучшем салоне, готовилась целый день, а теперь эффектно блистала золотистым загаром, прекрасными формами и жгучими зелеными глазами. Дочь мэра, которая никогда не затмит Омегу. Дочь мэра, которая сегодня вечером с треском проиграла титул самой красивой женщины.
Она увивалась рядом, она хотела, чтобы он ее пригласил, она хотела разделить с ним постель. Она же сама взяла его и повела на танцпол, она же положила голову ему на плечо, и…
И он держал ее со своей привычной манерой, так, что она растаяла окончательно, но так, чтобы дать понять: между ними ничего сегодня не будет.
Сиреникс понимал бы, что Омега злится. Но в долгу не остался бы.
– И потому ты весь вечер не вылезала из объятий того сына миллиардера?
– он шипел медленно, растягивая слова, а значит злился.
– Назло мне?
Она смотрела бы на него своим пронзительным взглядом и ничего бы не отвечала.
– Я хотя бы не легла с ним в постель!
– Я не имел ее, - Сиреникс бы удивился, но видимо та тварь что-то наплела Омеге, раз она так бушует.
– Ври больше, - она так сильно сжала бы бокал, что послышался бы еле заметный треск.
– Она сама сказала мне… Сказала и посмеялась. Посмеялась надо мной. Я дала чертовке урок, но как ты посмел так со мной поступить?!
– на высоких тонах она метнула бы в него бокал.
– Я. Не имел. Ее. Веришь какой-то девушке, а не мне?
– он сжал бы ее запястья и пригвоздил к стене. Она забрыкалась бы, но он же нечеловечески сильный, ну как она может от него вырваться? Она закричала бы, но он заткнул ей рот поцелуем. Она бы его укусила, а он, смеясь, поцеловал бы ее снова, сильнее и жестче.
– Отпусти меня. Ты не посмеешь, - она попыталась бы это процедить, но он только рассмеялся бы и расстегнул бы ширинку брюк.
– Ты хочешь сделать это прямо здесь?
– она злилась бы, она еще обижалась на него, но он видел, что в ее глазах
Он бы кивнул, а она бы вскрикнула. Но всем все равно, здесь все уже настолько пьяны, что никому нет ни до кого никакого дела. Он положил бы ее на диван, а сам навис бы сверху. Она бы вырывалась, она пыталась сопротивляться, но он только входил бы в нее и кусал в шею. Она противилась - он брал силой. Они боролись - два страстных любовника, два непримиримых врага и два вечно влюбленных Древних.
Он признавался бы ей в любви, а она отвергала эту любовь. Тогда и он бы ее отверг, взяв просто силой, и тут же она сдалась бы. Они бы боролись, как два невыносимо гордых придурка. И никто не мог уступить.
Пока все же не уставали и не сплетались бы вместе. Кончали в один момент, со стонами и удовлетворенными вздохами. Потом бы лежали вместе, смотря в потолок. А после вышли бы на балкон, где она курила дорогие сигареты, а он бы сидел на парапете и думал, что такую женщину надо завоевывать каждый день.
Сиреникс так живо все это представляет, что на секунду даже понимает, что ему жаль, что ничего подобного нет и никогда уже не будет.
А потом успокаивается и усмехается. У него же есть Дафна.
***
Приморский городок Ратуна на Домино пляшет круглый год. Туристы валом валят все сезоны, деньги льются звонко новенькими монетами и хрустят бумажными купюрами, текут из рук в руки. Процветает Ратуна: что не дом, то гостиница или ресторан. Набережная усыпана разноцветными огнями и новыми лавочками, на которых сидят туристы. Щелкают фотоаппараты, дети и девушки корчат рожи рядом с высокими фигурами или ряжеными в костюмы.
Днем Ратуна наполнена суетливыми мамашами, бегущими на рынок за фруктами, ленивыми отдыхающими, гуляющими по солнцепеку и заглядывающими в магазины. Вот живое мыло, вот диски с пиратскими фильмами, вот сувениры, а вот дешевая одежда, которую повезут на все планеты Магикса.
Пляшет Ратуна, день и ночь открыты здесь аквапарк и музеи. День и ночь работают рестораны, закусочные и кафе. День и ночь предлагают отведать традицонной пищи Домино.
Выступают здесь музыкальные группы, выплясывают уродцы, девушки изгибаются, предлагают фотографии с моделями спортивных автомобилей. Решишь головоломку, пройдешься на руках - получишь ящик отменного пива. Качаются пальмы, лезет виноград по каменным домикам, гремит музыка из частных гостиниц и огромных отелей.
Сложены соломенные зонтики на пляжах, вытащены на берег спасательные лодки, убраны лежаки, пустует берег. Только редкий фотограф запечатляет красивую девушку на фоне воды. За ваши деньги любой каприз. Деньги в Ратуне любят, деньги в Ратуне качают на руках, словно желанных младенцев.
Крутится подсвеченное колесо обозрения, огнями горят аттракционы, предлагают попкорн и сладкую вату, звучит музыка, ходят толпы людей. Открыты кинотеатры, бьют фонтаны, взлетают в небо светящиеся игрушечные самолетики, дети визжат, а за парком и весельем черной гладью блистает море.