Вкус страсти
Шрифт:
— Кто с ней поехал?
— Ее служанка, ваш оруженосец и эскорт из шести тяжеловооруженных всадников.
— Только шестеро.
— Да, сэр.
Капитан, державшийся настороженно, закрыл рот, решив, что лучше больше ничего не говорить. И поступил совершенно правильно: в противном случае Дэвид вполне мог снести ему голову. То, что Оливер сопровождает Маргариту, должно было его успокоить, но итальянский оруженосец питал слабость и к самой даме, и к ее крошке служанке. На него можно было положиться в том смысле, что в случае необходимости он отдаст за них жизнь, но он также будет покорным рабом в любой безумной
— Больше ничего нового? — настаивал Дэвид. — От короля никто не приезжал с требованием отправить ее в Лондон? Никто не приезжал из Бресфорда?
— Ничего, сэр Дэвид.
— Она не принимала благородных посетителей? — Он сдвинул брови, внезапно встревожившись. — Сын лорда Галливела не появлялся?
— Никак нет, сэр.
Дэвид вполголоса выругался и бросился было к выходу, но, сделав пару шагов, остановился и резко развернулся.
— Что происходило в мое отсутствие?
— Простите, сэр?
— Чем моя леди… то есть, леди Маргарита занималась до того, как уехала? Она была больна? Она вышивала, гуляла на свежем воздухе, каталась верхом? Что она делала?
— Главным образом она писала письма, сэр, и отправляла их с гонцами.
От недоброго предчувствия волосы у него на затылке встали дыбом.
— Она получила ответы на свои послания?
— Да, сэр, один или два.
Наконец капитан понял, чего от него хотят, и вывалил на Дэвида все, что знал: кто был гонцом, что этот человек рассказал в большом зале о том, где он был и кого видел. Сердце Дэвида перестало отчаянно колотиться, когда он начал понимать, чем занималась Маргарита, но его гнев только разгорелся.
Он слишком долго отсутствовал. Подозревая, что это может случиться, он принял, какие мог, меры, чтобы не произошло чего-то подобного. Но меры оказались недостаточными.
Распоряжения насчет леди Маргариты, которые он дал Оливеру, заключались в том, что ей следует оставаться в крепости или, по крайней мере, не удаляться от нее. Маргарита проигнорировала его приказ. Сознательно нарушив его требования, выдвинутые ради ее же безопасности, она пошла на риск.
Святые небеса, какой демон вселился в нее и убедил ехать? Когда он уезжал, она все еще была слишком слаба для верховой езды. Зажила ли ее рана, пока он отсутствовал? Если нет, она могла воспалиться в дороге из-за грязи. Что, если она потеряла руку? Что, если она умерла?
Господь всемогущий!
В пути с ней могло случиться все что угодно, особенно сейчас, когда по дорогам передвигаются группы вооруженных мужчин: одни спешат присоединиться к Йорку, другие — к Ланкастеру, а третьих и вовсе не заботит никто и ничто, кроме их личной выгоды и удовольствия. Это уже могло случиться, и он не в состоянии что-либо предпринять. Возможно, она лежит где-то, избитая и изнасилованная. Или она уже мертва, и вороны выклевывают ее прекрасные карие глаза.
У Дэвида запекло под ложечкой. Он помотал головой, пытаясь выбросить оттуда страшные образы. Желание увидеть ее, прикоснуться к ней, обнять ее было таким болезненным, отчаянным, нестерпимым, что ему впору было обеспокоиться своим душевным здоровьем.
— Передай всем мой приказ: седлать коней! — хрипло и решительно произнес он.
— Простите, сэр?
В голосе капитана звучало сомнение. Люди Дэвида много дней не слезали с седел, не одну неделю
Дэвиду хотелось того же, но также — чтобы рядом с ним была Маргарита.
Ничьи другие желания не имели значения.
— Ты меня слышал. — Он подхватил рукавицы и стал снова их натягивать. — Мы едем!
Не прошло и двух часов, как они отъехали от крепости, когда впереди показалось облако пыли.
Забравшись на вершину холма, с которого открывался вид на болота и долины, они увидели, что облако движется над извилистым трактом. Под ним виднелись фигуры всадников, скачущих во весь опор, а позади них — преследующий их отряд, в два раза превышающий их численностью. Вторая группа всадников сверкала доспехами и щетинилась копьями.
Дэвид остановился, за ним замерли и его воины. Он прищурился, вглядываясь во всадников, которые пытались оторваться от преследователей. Они слишком низко пригнулись к шеям лошадей, чтобы можно было что-то сказать наверняка, но Дэвиду показалось, что по крайней мере один сидит в дамском седле.
Стоявший рядом с ним человек коснулся его руки, не отрывая взгляда от головы кавалькады.
— Ваш вымпел, сэр.
Его вымпел?
Дэвид, разумеется, ездил под своим вымпелом — на синем фоне круг из листьев, символизирующий корону. Под этим вымпелом ездили он сам и его люди, и больше никто.
Никто, кроме разве что…
Дэвид громко отдал приказ, хотя что именно выкрикнул, сказать не смог бы. Он послал коня в галоп, с грохотом спускаясь с холма, умоляя коня вложить в рывок все свои силы. Его люди, лязгая доспехами и извергая проклятия, бросились за ним.
Его сердце отчаянно колотилось о ребра. Кожа под кольчугой пылала огнем. Он слышал резкий свист, вырывавшийся у него из груди при каждом выдохе, чувствовал невыносимую сухость в горле. От пыли и ветра, бьющего в лицо, у него слезились глаза, и он в конце концов почти ослеп. И хотя он знал, что расстояние между той маленькой группой и его отрядом быстро сокращается, ему казалось, что все вокруг замедлилось, что деревья, и обломки скал, и покрытые папоротником склоны уходят назад со скоростью хромого старика.
Каждый лист, каждый камень и каждый цветок он видел поразительно четко. Он замечал все препятствия и избегал их походя, почти бессознательно. Все его внимание сосредоточилось на леди, его леди, леди Маргарите, которая мчалась к нему с мрачной решимостью на лице и развевающимся покрывалом за спиной. Его леди, которая ехала под его вымпелом.
Еще один четкий приказ — и его отряд разделился надвое. Всадники скакали в два ряда — по левому краю тракта и по правому. Приближающаяся группа из девяти наездников, включая двух женщин, не замедлила темпа. Они мчались вперед: лица раскраснелись, губы сжаты в тонкую линию. Их лошади скакали из последних сил: белки глаз обнажились, с узды слетают хлопья пены. Они покрывали разделяющее их расстояние, все приближаясь, приближаясь, приближаясь.