Вкус тьмы
Шрифт:
Как группа, мы двигались в бесшумном режиме. Несмотря на текущее состояние Тохона — замороженного в стазисе, потому что в противном случае он умер бы от глубокой колотой раны в груди, небольшой подарок от меня — его армия всё ещё надвигалась с юга. Селина взяла командование на себя. Каким бы безжалостным он ни был, по крайней мере, она не могла создать больше мёртвых солдат. И мы узнали, как остановить тех, кто уже существовал. Так что нейтрализация их всех была лишь вопросом времени.
Что, если мы не найдем Керрика вовремя? Мирные Лилии были привередливыми. Из того немногого, что я узнала, человек, о котором
Ну, вообще-то, Лилия не возвращала нас к жизни. Она защищала наши тела, пока другой человек не прикоснётся к нам. Я разбудила Блоху, а Керрик спас меня.
Керрик, почему ты не разбудил меня? Почему ты не сказал мне, что тебе стало плохо?
Что, если Лилия Мира отвергнет его? Как она отвергла Урсана и Ноэлль? Хотя Урсан и был магическим ищейкой, он был мёртв слишком долго, а моя сестра Ноэлль не была одарена магией. Я была единственной в своей семье, кто развил в себе силу. Не то чтобы это помогало кому-то из них. Или Керрику. Я не могла вылечить тех, кто был отравлен токсином Лилии Смерти или заражён чумой.
Чума убила две трети населения Пятнадцати Королевств. По крайней мере, за почти три года не было новых вспышек чумы. Но в период её расцвета погибли свыше шести миллионов человек.
Ну и дела, не то чтобы я была недостаточно подавлена. Я сосредоточила свою энергию на поиске. В любом случае, как далеко мог уйти один больной человек?
День тянулся. Мы делали широкие круги по нашему району, но смогли напугать только нескольких кроликов, которых Лорен подстрелил из своего лука. Солнечный свет струился сквозь просветы между деревьями, нагревая воздух до уютного уровня — последний вдох лета. Осень началась через одиннадцать дней.
Воспоминания о прошлой осени пришли неожиданно. Где-то в середине сезона Керрик с ребятами спасли меня от гильотины. Из-за лесной магии, его глаза соответствовали цветам леса с теплыми коричневыми, золотыми и янтарными крапинками. Я раздражённо пыхтела. Его личность вообще не была гармоничной. Он был холодным, подлым и заботившемся только об исцелении Принца Райна, и именно поэтому он освободил меня из тюрьмы.
Лорен поднял руку, останавливая движение. Мы замерли, прислушиваясь. Надежда вспыхнула, но также быстро угасла. Послышался шум, производимый другими поисковыми группами. Они были не так искусны в передвижении по лесу. Вместо того чтобы сливаться с песней леса, они выделялись, как расстроенная скрипка в струнном квартете.
Весь прошедший месяц мои эмоции были на пределе. Сначала огромная армия Тохона окружила армию Эстрид, и он потребовал безоговорочной капитуляции. Селина была его посредником, и меч Керрика висел у неё на поясе. Она утверждала, что Керрик был растерзан её стаей мёртвых уф. Не был. Но затем Райн отправил Керрика на север сражаться с вторгшимися племенами, и гонец сообщил, что он погиб при попытке к бегству. Не погиб.
Так что, это была всего лишь очередная ложная тревога. Верно? Керрик был похож на кошку с девятью жизнями. Три жизни потеряно, осталось пять. Я вцепилась в эту тонкую ниточку надежды, потому что… Что ж, если бы я этого не сделала, я была бы уничтожена.
Мы искали весь день.
Когда солнце скрылись за горизонтом,
— Вы можете возвращаться, — сказала я. — Но я остаюсь.
— Нам нужно перегруппироваться и узнать, видел ли кто-нибудь что-либо.
— Я согласна, но я тебе не нужна для этого.
Лорен переглянулся с Квейном. Близкий мне по возрасту — почти двадцать один, Квейн работал в команде с Лореном, прежде чем присоединиться к Керрику. За свои выходки они получили прозвище «обезьяны». Однажды я пошутила, что Квейн — лысая обезьяна, потому что у него на голове не росло ни волоска.
— Аври, ты весь день ничего не ела, — сказал Квейн.
— Ты серьёзно, Лорен? И чего ты хочешь этим добиться? Ты думаешь, у меня сейчас есть аппетит? — я тут же пожалела о резком сарказме. Это не была вина Квейна.
Он встал ближе ко мне. Его голос стал низким.
— Ты не единственная, кто тут страдает.
— Я знаю, прости.
Квейн замолчал и уставился на меня, как будто никто раньше не извинялся перед ним.
— Ты думаешь, что будешь способна помочь Керрику, если потеряешь сознание от истощения?
— Я знаю свои пределы, Квейн.
— И то, насколько эффективным может быть человек, спотыкающийся в темноте?
Я набрала воздуха, чтобы снова огрызнуться, но Блоха сказал:
— Я останусь с Аври.
Либо Блохи было бледным, белее кости. Остался только тёмный цвет кругов под глазами. Он покачнулся на ногах. Разговоры о потере сознания… Если я останусь, Блоха настоит на том, чтобы тоже остаться.
Вздохнув, я сказала:
— Ты прав, я была бы бесполезна.
Квейн проявил удивительную выдержку, не разозлившись на мой комментарий. Лорен приподнял брови, но промолчал.
Когда мы направились обратно, я подошла к Блохе и взяла его за руку. Он сжал мои пальцы в молчаливой поддержке. Однако, у меня была другая цель рукопожатия. Я отправила ему тонкий поток магической энергии. С тех пор, как я разбудила его, между нами возникла связь. Он чувствовал, когда я была в беде, и мы могли делиться силой.
Как только мы найдём Керрика, нам придется выяснить, насколько сильна новая магия Блохи. Был ли он теперь магом смерти или гибридным магом, который не вписывался ни в одну из одиннадцати категорий магии? Тот факт, что он смог разрушить стазис Зеппа, стал ещё одним оружием в нашем растущем арсенале против армии Селины. Забавно думать о тысячах солдат, которые теперь принадлежат Селине.
Я замедлялась по мере того, как Блоха становился сильнее.
— Эй! Прекращай это, — он отпустил, избавившись от меня.
— Прекратить что? — я вела себя так, будто смутилась.
— Не вешай мне лапшу на уши! Я не просил о помощи.
— Нет, просил. Ты просто не понял этого, — и прежде, чем Блоха мог возмутиться, я добавила. — Целительница. Помнишь? Это та, кто я есть.
— Но что, если мы найдём Керрика?
Что, если? Эти два слова преследовали меня весь день. И, как и в случае с Блохой, у нас с Керриком была общая связь. Я потянулась к кустам, касаясь листьев. По-прежнему никакого колебания магии. Но скованность глубоко внутри не давала мне отчаяться. Это навело меня на мысль, что я ошибалась насчет его смерти раньше. На самом деле, это означало, что, пока у меня не будет доказательств обратного, я должна считать, что он жив.