Вкус желания
Шрифт:
— Ты воплощенный вызов, а женщины любят, когда им бросают вызов. В тайне каждой женщине было бы лестно подмять под себя такого человека, как ты.
Она поцеловала его в грудь и, повернувшись к нему лицом, потерлась щекой о руно волос на его груди — подобно тому как ластится кошка, требуя ласки.
— К тому же женщинам нравится, чтобы их покоряли. Особенно если это мужчина, умеющий доставить женщине удовольствие.
Последовал второй поцелуй. На этот раз в живот.
— А ты, мой дорогой, точно знаешь, как это сделать. К тому же ты еще очень щедр. Никто из моих бывших покровителей никогда и не
Томас знал, что она имеет в виду рубиновую подвеску, подаренную им на ее день рождения несколько недель назад.
— И каким внимательным ты можешь быть, когда захочешь!
И невнимательным тоже, если вздумается, но он знал, что она не произнесет этого вслух, по крайней мере сегодня вечером.
Но будет ли этих качеств достаточно, чтобы разбудить такую холодную рыбу, как леди Амелия Бертрам? Он никогда не пытался, да, впрочем, у него и не было надобности, соблазнять женщин. В Англии на молодых, богатых и достаточно привлекательных светских джентльменов женщины обычно набрасывались сами.
— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась Грейс, и рука ее оказалась в дюйме от волос на его груди, где они сначала расходились, образуя фигуру, напоминающую наконечник стрелы, а потом снова начинали густо расти.
— Может быть, меня заинтересовало, удерживает ли тебя со мной что-то, кроме денег.
На этот раз он позволил ее пальцам поглаживать его твердеющий жезл долгими плавными касаниями одаренных рук. Под этими ласками наслаждение нарастало и усиливалось.
Грейс скользнула вниз: по его телу, взяла в рот его жезл и принялась энергично водить языком вокруг чувствительного кончика. Несколькими секундами позже она подняла голову и посмотрела на него глазами, затуманенными страстью. Губы ее изогнулись в обольстительной улыбке, а рука продолжала ласкать его разбухшее естество.
— Вот это-то и удерживает меня при тебе.
Томас с тихим стоном откинул голову назад, и все разумные и связные мысли улетучились у него из головы.
Глава 8
Амелия продала бы душу дьяволу, чтобы задержать свой отъезд из Уэстбери, если бы не опасалась вечного проклятия и ада. Хотя жить под одним кровом с виконтом было своего рода адом на земле.
И все же никакие мольбы не могли заставить ее отца отказаться от намеченного плана. Через месяц после ее возвращения из их поместья он принялся выпроваживать ее из дома на Фаунтин-Крест с такой поспешностью и таким очевидным облегчением, как если бы она была нежеланной гостьей, задержавшейся в его доме на целый месяц.
Сломанная ось экипажа замедлила их путь в Девон. И тогда они — она, Элен и Джордж, доверенный слуга отца, — пропустили поезд, который должен был доставить их в Торби, и это дало ей отсрочку на день. Эта отсрочка весьма огорчила Джорджа, зато Амелия обрадовалась хоть небольшой передышке. Но на следующий день ко времени ленча они прибыли к месту назначения, и с каждой милей, приближающей ее к его дому, настроение ее портилось все больше — она приближалась к своему тюремщику. К счастью, под сводчатым потолком в Стоунридж-Холле ее ожидал не он, а его мать.
Несколько лет назад отец был представлен виконтессе, и с тех пор он утверждал, что она самая элегантная
— Добро пожаловать, леди Амелия. Я рада, что вы благополучно прибыли. Ваш отец известил нас о вашей задержке. Надеюсь, нынче утром все обошлось.
При виде столь искренней и сердечной улыбки и приветствия Амелия почувствовала, что сердце ее упало. Насколько легче ей было бы переносить это испытание, если бы виконтесса оказалась такой же надменной и неприветливой, как ее сын. Но ее манеры, тон и теплота взгляда зеленых глаз свидетельствовали о противоположном.
Амелия присела в чопорном реверансе. Было бы крайне неразумно привязаться к этой женщине, ведь в них обоих — и в сыне, и в матери — текла одна кровь.
— Добрый день, леди Армстронг, Да, должна признаться, что сегодня мы ехали вполне благополучно.
— Прекрасно. Вы заставили нас поволноваться. Томас…
Секундой раньше, чем леди Армстронг умолкла на полуслове и бросила взгляд через плечо, воздух наэлектризовался. И прежде чем Амелия увидела его появившимся перед ней в глубине холла, она почувствовала его присутствие. Как некая зловещая сущность, он заполнил собой все пространство, и все ее чувства обострились.
— Ах, вот и ты, Томас. Как раз вовремя. Леди Амелия только что приехала.
По тому, как смягчилось выражение лица виконтессы, было ясно, что она любит сына слепой безграничной любовью, как только мать может любить своего отпрыска.
«Когда-то и меня любили так же». Но Амелия тут же почувствовала укол боли, она безжалостно вытеснила из памяти все мысли о матери: помнить о ней было слишком тяжело.
— Я вижу, — процедил он сквозь зубы и шагнул к ней, сокращая расстояние между ними неспешными шагами, как и подобает важному лорду и хозяину поместья.
Он появился, как ей показалось, снаружи и был одет в темно-коричневый костюм для верховой езды, а густую гриву его волос растрепал ветер. Остановившись перед ней, виконт перегнулся в талии в низком поклоне. Весьма непривычная и нежеланная галантность, которую, по мнению Амелии, он продемонстрировал намеренно.
— Добро пожаловать в Стоунридж-Холл, леди Амелия.
— Лорд Армстронг, — ответила она скованно, кивнув ему и стараясь придерживаться нейтрального тона.
Не следовало выказывать своей неприязни к лорду Армстронгу перед членами его семьи и домочадцами.
Возможно, его матери и маячившим на заднем плане Элен и Джорджу улыбка виконта, обращенная к ней, показалась верхом любезности, но она разбиралась в этом лучше. В его зеленых глазах она заметила насмешливый блеск, а в выражении лица злорадное удовлетворение.