Вкуси меня медленно
Шрифт:
Когда они достигли оргазмов, те были такими же жёсткими и сильными, как толчки Джексона. Он опять завладел губами Мишки, глотая её крики, пока кончал в неё, снова и снова, отдавая всё.
Она упала на него, и Джексон понял, что их сердца бьются синхронно.
Минуту или вечность спустя, машина остановилась. Выругавшись, часто и тяжело дыша, Джексон взглянул на окно. Они прибыли туда, куда нужно.
– Мы на месте.
Подняв голову, Мишка одарила его светлой довольной улыбкой. Когда она отстранилась, ему захотелось выругаться снова, но он этого не сделал.
"Сегодня ночью мы будем заниматься любовью долго", – поклялся он.
– Где мы? – спросила она.
– У меня дома.
Широко распахнув глаза, она повернулась к нему.
– Правда? Ты привёз меня к себе домой?
Она задала этот вопрос так, словно не заслуживала здесь находиться.
– Конечно.
– Зачем?
– Сюрприз. – Он скомандовал двери открыться, и та повиновалась. Выбравшись из машины, он опустил Мишку рядом с собой. Она взглянула вверх, вверх и снова вверх.
– Ничего себе. Фотки не отдают ему должное.
Джексон посмотрел на дом, пытаясь увидеть его её глазами. Высокий четырёхэтажный особняк из красного кирпича был чистым и ухоженным. Зелёный газон подстрижен, повсюду были настоящие деревья. В поле зрения не было других домов, так как Джексон владел ближайшими ста акрами.
– Это семейный дом. Мне его отдал дедушка.
– Мне нравится.
Джексон был рад, потому что планировал перевезти её сюда как можно скорее.
– Пошли. – Закинув руку ей на плечо, он прошёл с Мишкой по ступенькам, крыльцу и через двойные французские двери, которые открылись, как только датчики определили его личность.
В передней были бежевые стены с замысловатой резьбой, а вокруг столика из вишнёвого дерева стояли стулья с обивкой из красного бархата. Четыре колонны вели к широкой извилистой лестнице. Слева и справа золотисто-чёрный ковёр формировал дорожки, ведущие к передней и задней гостиным, через которые можно было пройти к столовым, которыми никто никогда не пользовался.
Мишка уперлась ногами в деревянный пол, пытаясь замедлить Джексона.
– Погоди, я смотрю.
Он пошёл медленнее, пока Мишка осматривала хрустальную люстру и висящие повсюду портреты его семьи.
Она сморщила лоб.
– Твоих портретов нет.
– Нет. У мамы есть мои детские портреты, но, когда я стал жить отдельно, новых не делал. Как будто мне хочется глазеть на свою уродливую рожу по утрам.
– Не говори глупостей. Ты не уродлив!
– Ты прямо как моя мама.
– Да ладно, блядь, – пробормотала она.
Он рассмеялся.
– Вот теперь ты как моя женщина.
Её щёчки покраснели.
– Так-то лучше.
Наконец, ему удалось повести её вверх по отполированным ступенькам мимо прямого центрального зала. Они прошли через гостиную на втором этаже, где стояли стол для покера и виртуальный игровой центр.
Когда они достигли третьего этажа, где располагались большинство спален, Джексон остановился, чувствуя, как в нём расцветает
Мишка взволнованно взглянула на него.
– В чём дело?
Он обхватил ладонями её щёки, и она опустила руки на его голую грудь.
– Прежде чем я покажу тебе то, зачем привёл сюда, я хочу, чтобы ты знала, что всё будет хорошо. Тебе нечего бояться.
Её глаза широко распахнулись.
– Джексон, в чём дело?
– Я бы никогда не сделал ничего, что может причинить тебе боль или подвергнуть опасности. – Ни сейчас и никогда. – Ты ведь знаешь это?
– Да.
Он сглотнул... "сейчас или никогда" ...и провёл Мишку к последней комнате справа, где остановился. В центре стояла большая двуспальная кровать, возле которой стояли двое врачей, изучавших пиликающие и сверкающие мониторы.
– О, мой Бог. Это... это... – Мишка медленно прошла вперёд, пока не оказалась у края кровати. – Как? Что? – Прикрыла рот дрожащей рукой. – Джексон, не нужно было этого делать. Его люди придут за тобой.
Он подошёл к ней. Она не обернулась, впившись взглядом в Эстапа, который был без сознания. Лицо сенатора было опухшим и побледневшим из-за драки с Джексоном. Его голое тело были прикрыто белой простынёй, к каждому месту, где прощупывался пульс, были прикреплены электроды.
Джексон сделал докторам знак уйти, и они беспрекословно покинули комнату.
– Я убил сопровождавших меня охранников, и убедился, чтобы всё выглядело так, словно я сел на самолёт домой. Никто не в курсе, что я был там на момент его исчезновения.
– Почему в новостях не кричат об этом?
– Я заставил его позвонить жене, прежде чем забрал. Он сказал ей, что на несколько недель уезжает. Что касается остальных чиновников, даже если они станут искать его, у них ничего не выйдет.
– Боже, Джексон. – Слова были едва слышными, но ему удалось уловить в них трепет. – Дай свой нож. – В этот раз голос был жёстким и решительным. Мишка не ждала разрешения, просто выхватив клинок, который был у Джексона на талии, и повернула его за рукоятку. – Мы прикончим его и уничтожим все доказательства, что вы как-то связаны. Мы...
– Нет. – Он схватил её за руку.
Она уже подняла нож, но сейчас перенесла внимание на Джексона, сузив глаза.
– Тебе не нужно ничего делать, я сама. Не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму или приговорили к смерти.
– Убив его, ты убьёшь себя.
Прошло несколько мгновений, прежде чем значение этих слов дошло до неё, и ярость Мишки сменилась замешательством.
– Объясни.
– Чип управления находится в нём. Без живого, бьющегося сердца этого ублюдка, он отключится. Ты отключишься.
Пока он говорил, она становилась всё бледнее. Джексону было ненавистно произносить эти слова и волновать её, но Мишка заслуживала правды.
– Я должна была знать. Вот сволочь! – Вырвавшись из хватки Джексона, она бросила клинок, как будто боялась держать его в руке лишнюю секунду, и врезала мужчине, который был без сознания. Хрящ хрустнул, из носа сенатора потекла кровь.