Влад
Шрифт:
Я опираюсь руками о каменную стену, отделяющую меня от двадцатифутового обрыва, где стоят люди. Его пальцы скользят под ткань и стягивают мои трусики в сторону.
— Наклонись, солнце мое, — призывает он. Я слышу, как расстегивается его молния, и он неуклюже пытается освободиться. Его тяжелый член ударяется о мою задницу, и влажное возбуждение разливается у меня между ног. Я отодвигаю бедра назад, чтобы дать ему доступ, и он стонет, раздвигая мои ноги. Его член снова скользит по мне, а затем он оказывается внутри меня. Ожог разжигает бушующий огонь внутри меня, и я
— Ущипни его, Ирина, — требует он, и я подчиняюсь. Звезды танцуют в небе надо мной, а из дома доносится музыка. Я издаю стон, не в силах остановиться. Влад засовывает пальцы мне в рот, и я, не сдерживаясь, сильно прикусываю их.
Оргазм возникает во мне, ослабляя мои ноги и посылая дрожь по всему телу, отчего я свожу пальцы на ногах.
Толчки Влада усиливаются, и затем я чувствую, как его семя разливается внутри меня. Как только его член перестает пульсировать от разрядки, он выходит из меня и натягивает мои трусики обратно на место, сбрасывает платье и целует меня в шею.
— Луна сегодня прекрасна, — говорю я, чувствуя, что все это мне снится.
— Ты самая яркая луна на свете, Ирина. Нет ничего прекраснее тебя.
У меня перехватывает дыхание, и в уголке глаза появляется слеза. Я бы хотела, чтобы наша жизнь не была такой сложной. Чтобы мы могли вернуться в помещение, полное людей, взявшись за руки, и вместе встать, словно мы свирепые львы, лицом к нашим семьям. Говоря им, что наша связь — это та, которую мы выбираем сами, и они могут идти к черту.
— Нам нужно вернуться внутрь, — говорит Влад, и его тон во многом отражает то, что я чувствую внутри. — Иначе ты подхватишь свою смерть.
— Ладно, — отвечаю я. — Я войду первой. — Все счастье, испытанное за несколько мгновений до этого, покидает мое тело. Я отстраняюсь от него и направляюсь к дверям.
— Ирина, — окликает Влад, останавливая меня.
Я поворачиваюсь и вижу, как он идет ко мне с яростной решимостью, сверкающей в его янтарных глазах. Он обхватывает мое лицо обеими ладонями и притягивает к своим губам, сминая меня требовательным поцелуем. Его руки скользят вниз по моему горлу, а затем к бедрам. Влад заключает меня в объятия, прижимая так крепко, что у меня едва перехватывает дыхание. Он целует меня грубо и неторопливо.
Этот момент принадлежит нам.
Его язык встречается с моим, и в этот момент я понимаю, что мы будем вместе…
Просто не знаю как.
Я прокрадываюсь внутрь и направляюсь к ближайшему туалету. Мои трусики испорчены. Семя Влада вытекло из меня и пропитало их, поэтому я снимаю белье и выбрасываю в мусорное ведро.
Умываюсь,
— Привет, — выдыхаю я, удивленная, увидев, что он слоняется без дела возле ванной. Его глаза впиваются в меня, словно читая чувство вины, написанное на моей разгоряченной сексом коже. Я пытаюсь пройти мимо него, но он преграждает мне путь. — Степан, — резко говорю я, подавляя беспокойство, которое он теперь вызывает всякий раз, когда оказывается рядом, — что ты делаешь?
Он пристально смотрит на меня, его взгляд скользит по моим чертам лица и задерживается на губах.
— Ты мне снилась. — Он хмурит брови, а его глаз дергается. Я немного ошеломлена и не знаю, как на это правильно отреагировать.
— Ты так мирно спала во сне, — говорит он. — Такая идеальная.
Мой желудок нервно сжимается.
— Мне становится немного не по себе, — честно произношу я.
— Нет. — Бросается он ко мне, прижимая меня к стене. Мое сердце начинает бешено колотиться в груди. — Я имею в виду, тебе не нужно меня бояться. — Его тон настойчивый. Он хватается за стену по обе стороны от меня, его дыхание смешивается с моим.
— Я тебя не боюсь, — вру я, стараясь не вздрогнуть.
— Но это был не сон, — говорит он.
— Что?
— Я обнаружил, проходя мимо твоей спальни, — объясняет он, — что ты держишь свою дверь открытой по ночам.
Удар.
— Я думал, это был сон, — повторяет Степан и трясет головой, будто пытаясь прояснить ее. — Мои мысли могут быть хаотичными, поэтому я не был уверен, но тот парень был в твоей комнате.
Удар.
— Какой парень? — Меня сейчас стошнит. Он говорит о Владе? Знает ли он?
— Телохранитель твоей сестры. Он наблюдал, как ты спишь.
Что?
Он говорит об Антоне?
— Он безобиден, — говорю я в замешательстве. — Вероятно, он просто проверял, как я.
Он сглатывает, и в его глазах появляется выражение чистого зла. Они пустынны — как будто я заглядываю в портал самого ада.
— Он трогал себя. — Степан хватает меня за руки и трясет, как будто хочет донести до меня суть.
Что?
Нет. Нет. Антон для нас как отец.
— Ты ошибаешься, — выдыхаю я, горячие слезы наворачиваются на глаза, когда я извиваюсь в попытке вырваться из его хватки.
Это неправда.
Степан явно сошел с ума и не понимает, что он видел.
— Я убью его, — шипит он, и слюна попадает мне на лицо. — Ради тебя я убью его. — Он наклоняется вперед и вдыхает запах моих волос.
Я думаю, он немного сумасшедший и путает странные сны, которые ему снятся, с реальностью.
— Спасибо, но я разберусь с этим сама.
Он отпускает меня, отстраняясь, и заходит в уборную. Я освобождена и совершенно сбитая с толку. В его программе есть изъян, это точно. Я несусь по коридору, стремясь поскорее убраться от него подальше. Мне нужно переварить то, что он мне сказал, и при этом держаться от него в стороне.