Владетель Мессиака. Двоеженец
Шрифт:
Доктор недолго заставил себя ждать. Это был старый медик, не лишенный знания и опытности.
После тщательного осмотра раны Бланшар объявил, что она неопасна.
Доктор принял серьезные меры, чтобы остановить кровь, и вскоре успел в этом. Холодной водой раненому смочили виски, дали понюхать спирт. Он сделал слабое движение, открыл глаза… и увидал наклонившуюся к нему Диану.
Глава II
ИСПОВЕДЬ
«Это
— Если вы будете осторожны и благоразумны, — сказал доктор, — то через неделю я поставлю вас на ноги.
— Где же я? — прошептал маркиз.
— У моей матери, — ответила Диана, — и будьте уверены, что мы постараемся поберечь вас.
— Чем могу я отблагодарить вас! — сказал де Салье с жаром. — Поверьте…
Он хотел было продолжить, но доктор остановил его.
— Молчите, не говорите ни слова; я не позволяю вам волноваться; будьте покойнее, а иначе у вас сделается лихорадка. Единственное лекарство сейчас — спокойствие и сон… лучше вас оставить одного…
Слова доктора были исполнены в точности; его друзья, простившись с Дианой, удалились, сказав, что пришлют раненому его слугу.
Действительно, на другое утро явился Мало; он страшно беспокоился за здоровье своего господина.
А вот каков повод дуэли маркиза де Салье со своим другом, графом де Брион. Маркиз де Салье со своими друзьями выехал из Парижа верхом с целью покататься на берегах Марны и пообедать где-нибудь в сельской харчевне. Дорогой у них зашла речь о женитьбе.
Один из друзей маркиза, Парабер, жена которого была фавориткой регента, что было всем известно, начал теперь утверждать, что человек создан для женитьбы и что вдовцы, хотя и несчастные в первом супружестве, все-таки должны жениться во второй раз.
— Впрочем, мы знаем одного господина, — прибавил де Сабран, — который так сокрушается по своей умершей жене, что ни за что не хочет жениться на другой, и этот господин не кто другой, как наш лучший друг де Салье.
— Но представится случай, и маркиз женится, как и всякий другой, — заметил де Брион.
— Берегитесь, — сказал Сабран, смеясь, — маркиз шуток подобного рода не любит; недаром же он сказал, что кто будет ему говорить об его второй женитьбе, того он вызовет на дуэль…
— Совершенно справедливо, — ответил де Салье, улыбаясь. — Я обещал это и сдержу свое слово.
— Но это еще ничего не доказывает, — возразил настойчиво Брион. — Я все-таки уверен в том, что пара чудных глаз голубых, черных или серых, легко могут вскружить голову маркиза.
В это время показался домик графини де Сен-Жильды.
Маркиз указал рукой на стоявшую неподалеку липовую рощицу.
— Не угодно ли вам будет, любезный граф, —
— Но для чего, милый мой маркиз?
— Попробовать наши силы в фехтовании и рискнуть жизнью…
— Если вы этого непременно желаете, то я согласен… Я к вашим услугам…
— Вот и отлично…
Пять минут спустя молодые люди уже дрались на шпагах. Остальное известно.
Слова доктора сбылись. После дуэли, спустя шесть дней, маркиз был в состоянии оставить постель и прогулчться по саду.
Де Салье замечал, что хотя его рана и излечивается, но зато сердце его стало болеть.
Он снова полюбил, — он, который поклялся не любить никогда более. Он полюбил это белокурое дитя, которое с такой ангельской добротой ухаживало за ним во время болезни. Диана, по своей наивности, также не могла скрыть своих чувств, не подозревая в них ничего дурного.
Маркизу в голову не могла прийти гнусная мысль обольстить девушку и таким образом отплатить за гостеприимство.
Жениться на ней, так как он любил ее и был свободен, маркиз также не допускал. Мог ли он изменить данному слову? Он и так уже раз дорого поплатился за свою доверчивость. Однажды заполучив вероломную жену, мог ли он решиться взять другую?
Понятно, что при этих условиях маркиз старался скрывать от Дианы свои чувства; но это удавалось ему наполовину.
Вышло так, что и Диана бессознательно полюбила его.
Де Салье не проронил ей ни слова о своей любви; а между тем, молодая девушка понимала, что между ними появилась какая-то связь и что каждый из них стал играть важную роль в жизни другого. Через неделю маркиз, почти оправившись, сказал ей:
— Я уезжаю…
Диана не спросила его — вернется ли он. Она в этом не сомневалась. Она была уверена, что Салье возвратится.
После его отъезда для Дианы наступили тяжелые дни, ей было некогда думать о маркизе.
Комната Дианы находилась рядом с комнатой матери. Их разделяла стеклянная дверь, которая не затворялась на ночь. Каждое утро Диана, встав с постели, шла к матери и нежно здоровалась с нею.
На другой день после отъезда де Салье Диана, по обыкновению, пришла к матери. Подойдя к кровати, она от ужаса не смела произнести ни слова. Графиня лежала со скрещенными руками на груди; лицо ее было восковое, как у мертвеца. Она едва дышала и, казалось, была без сознания.
Но когда Диана подошла к кровати, графиня сделала слабое движение и что-то вроде улыбки показалось на ее губах.
— Поцелуй меня, дитя мое! — сказала она едва внятным голосом: — не бойся… я еще жива…
Девушка крепко обняла мать и покрыла ее поцелуями, но губы прикасались как бы к холодному мрамору.