Владетель Мессиака. Двоеженец
Шрифт:
И на глаза всех он вылез из оконца, спустился по стене и стал на землю.
— Ого! Какой ты ловкий! — заметил ему один из полицейских.
Герман ничего не ответил и растворился в толпе.
Возвратясь в павильон, кавалер застал Паскаля и Бигона за бутылкой вина.
— Ты меня обманул! — обратился он грозно к экс-сержанту.
Паскаль, очевидно, ничего не понял и только удивленно посмотрел.
— Вы его не нашли?!
— Ах, разбойник! Как мы могли его найти там, где его нет.
— В таком случае,
И на лице Паскаля выразилось при этих словах такое искреннее удивление, что Телемак де Сент-Беат снова начал сомневаться. Он велел итальянцу отдать королевский фальшивый приказ и решительно спросил:
— Если нет в башенке, говори искренне: где он может быть?
— Он там, если не сбежал.
— Никто не видел его выходящим из башенки.
— Ну, очевидно, или дурно смотрели, или дурно искали.
— Дурно искали! — засмеялись полицейские. — Но ведь Герман рылся там очень долго.
— Во всем этом есть что-то непонятное, — заметил кавалер и распорядился обыскать башенку второй раз, с огнем.
Телемак де Сент-Беат, Бигон, Паскаль и двое полицейских, с факелами, очутились в башне, но ничего не нашли. Ударяя палашами в стены, получали звук полный, доказывающий, что в стенах не было тайников.
Вдруг Телемак де Сент-Беат крикнул: «Тише!», стал на колени и начал прислушиваться. Из-под пола доносился какой-то шум. Не теряя ни минуты, полицейские подняли кинжалами доски, открыли тайник, заглянули в него и закричали:
— Он тут! Тут!
Схватив фонарь, Телемак де Сент-Беат осветил подвал и увидел чье-то странное лицо.
— Это не он! — воскликнул кавалер. Вместо ожидаемого лица Каспара д'Эспиншаля показались рыжие космы и покрытые веснушками щеки.
— Это Герман! — крикнули полицейские. — Но… отчего он молчит?
Увы, загадка скоро объяснилась: во рту бедного шваба торчал платок, а руки его были связаны на спине. Освобожденный, он прежде всего начал ругаться по-немецки, потом в ярости спросил:
— Где этот разбойник? Где он?
— Кто такой? Кого ты ругаешь?
— Каспара д'Эспиншаля! Кого же больше.
Теперь Телемаку де Сент-Беату все стало ясно. Бедный немец, производя свои поиски, наступил на подвижную доску и, подняв ее, заглянул в подвал. Тогда железная рука графа схватила его за шиворот, стащила вниз, заткнула ему рот платком и связала руки. Немец, кроме того, лишился верхнего платья и должен был облечься в брошенную графом одежду. На этом обмене он, конечно, ничего не потерял. Но в кармане панталон немца был его паспорт. Услышав об этом, кавалер вырвал себе клок волос с досады и крикнул:
— Ну, теперь, без сомнения, он убежит, и я остался в дураках.
Пока в павильоне разыгрывалась эта комедия, Каспар д'Эспиншаль, переодетый в платье Германа, свободно вышел из ворот отеля и на вопрос любопытных: взят ли уже преступник, небрежно ответил:
—
Насвистывая песенку, не торопясь, он прошел площадь. На одной из побочных улиц встретил мещанина с фонарем и потребовал на минуту фонарь для себя. Между вынутыми из кармана панталон Германа бумагами он скоро нашел драгоценный для него паспорт. Оставалось только пройти заставу Св. Якова. И это удалось Каспару д'Эспиншалю без малейшего труда.
— Я послан экстренно кавалером Телемаком де Сент-Беатом, — сказал он начальнику стражи у ворот. — Мне необходима лошадь! Могу ли я получить у вас?
— Отчего же нет! — ответил сержант. — Вот лошадь моего зятя, начальника стражи у заставы Святого Якова; там вы и оставите коня, исполнив ваше поручение.
Вдали послышался топот лошадей скачущих всадников.
Каспар д'Эспиншаль передал сверток золота сержанту, промолвил:
— Это плата за лошадь!
Затем дал шпоры скакуну и скрылся во мраке, зная, что кавалер Телемак де Сент-Беат, очевидно, не любит терять зря время и постарается поскорее увидеться с ним, как с самым искренним другом.
VIII
Обещанный королем «Трибунал Великих дней» явился в Клермон только в сентябре 1665 года. История сохранила имена комиссаров: Новион, Корбевиль, Бульт и еще шестнадцать. Заседание продолжалось до февраля 1666 года. Шато-Моран, в звании маршала, с такой жестокостью преследовал обвиняемых, что навел ужас на целую провинцию. Мало выиграли и те, которые, боясь осуждения, бежали, и те, которые сами отдались в руки властям. Трибунал не щадил никого, желая дать хороший пример. Один из баронов, де Канеллак, может быть, самый невинный из всех, был взят и осужден лишиться головы.
Жалобы сыпались, как листья в осень; бароны бросали свои замки и скрывались. Телемак де Сент-Беат и Рауль находились постоянно в разъездах, следя и арестуя обвиненных и осужденных.
Каспар д'Эспиншаль напомнил о себе самым наглым фарсом. Возвратясь из Парижа, он прямо явился в Ренн, к президентам тамошнего суда, осудившим его на смерть. В руках у графа был богато отделанный ящик.
— Господа! — сказал он судьям. — В этом ящике указ короля о моем помиловании. Я вам завтра его передам.
Конечно, судьям оставалось только прославить королевское милосердие. Они, действительно, получили на другой день ящик, без королевского указа.
Трибунал в Ренне и «Комиссия Великих дней» сообща провозгласили его величайшим злодеем. Но изловить его все же не изловили. Он пробрался в Мессиак и сделал соответствующие распоряжения, очень хорошо понимая, что для него не будет пощады и что ему остается теперь одно: бежать как можно далее из Савойи.
Эвлогий тоже был осужден на смерть.