Владимир Петрович покоритель
Шрифт:
Что за бред? Блин, вот только этого мне еще не хватало. Вот зачем мне весь этот геморрой? Зачем мне его жизнь? Что вообще тут происходит. Но и как отказать? Смотрит на меня как нашкодивший котенок. Ждет молочка. Ладно. Будь что будет. Я встал, покрутил перед ним руками, оветряя, и как можно торжественнее произнес:
— Принимаю твою жизнь Дын, в полное свое подчинение. И пусть будет так до скончания времен. Во веки веков. — Хотел еще: «Аминь» сказать, но подумал, что перебор получится, и остановился.
— Немного не по правилам, но красиво у тебя получилось. — И вдруг грохнулся на колени, восхищенно поедая меня глазами. — Клянусь до окончания
— Ты точно охренел, — Я подскочил к нему и попытался поднять, тяжелый гад. — Вставай дурила, какой я хозяин к чертям. Я на такое не подписывался. Я против рабства. Зачем мне слуги? Мы друзья. Вставай!
Если бы я тогда знал, чем мне все это грозит, я бы наверно его убил. Но разве можно знать свое будущее?
Он стоял и смотрел на меня сверху вниз вытянутыми зрачками, и блин, плакал. Голову на отсечение даю, это страшилище, которым можно напугать не только ребенка, но и матерого ветерана многих войн, плакало перед Володей Ивановым, не совершившим в своей жизни ничего. Плакал признавая его за своего кумира. Плакал пожирая глазами, а я краснел.
— Все Дын садись, хватит. Не заслужил я такого к себе отношения. Все ведь случайно у меня получилось. Я даже драться толком не умею. Единственный раз в школе помахал кулаками, да и то по морде получил. Не герой я, и не охотник, и смелости во мне абсолютный ноль, я ведь со страху ему на шею запрыгнул, испугался, что после тебя мой черед настанет.
— Нет. — Он поедал меня глазами. — Со страху убегают в панике, а ты в бой кинулся. Я знаю, что говорю. А на счет того, что драться не умеешь, не беда, я научу! — Он вновь вскочил на ноги и забегал вокруг меня. — Ты будешь знать все, что знаю я, даже больше. Я подсмотрю у других их знания и передам тебе.
Приплыли. Блин. Блин. Блин. Зачем мне все это? Ну, а с другой стороны? У меня теперь есть друг. Настоящий. У меня даже дома такого не было, а здесь есть. И учитель есть. Бесплатный, ха. Это не в спортзале бабки за фальшивое внимание отстегивать. Тут все по-настоящему, искренне. Я махнул рукой соглашаясь.
— Согласен.
Тренировки
Если бы я знал, чем все это обернется, гнал бы этого учителя поганой метлой. Сатрап недоделанный. Мотает меня по пустыне в хвост и в гриву, а еще другом называется. Никакого покоя от него нет. Смог, удавил бы, садист чертов.
Каждое утро наше начинается с изматывающего кросса. По раскалённым пескам, я и Дын, штурмуем в лоб барханы. Этот зеленый гад, подгоняя пинками, заставляет пробежать километров двадцать, и это меня, который за сигаретами в магазин с одышкой ходил. В первый раз я думал кровью харкать начну. Потом ничего втянулся, обогнать конечно мучителя своего не смогу, но выгляжу уже достойно.
Да забыл сказать, я теперь другой, не в смысле, что рожу пластической операцией поправил, нет, выгляжу я теперь по-другому, более мужественно что ли. Ну суди сам. Кожа теперь у меня бронзового цвета. Ожоги, что по дури получил, бросив одежду в машине, и отдав себя добровольно на растерзание солнцу, зажили, спасибо дроцам, намазали той вонючей гадостью, по смешному совпадению названой очень созвучно с нашей сметаной, и все прошло, быстро, даже шрамов не осталось.
Под лоснящейся здоровьем кожей рук и ног перекатываются шарики мышц. Приличные, шварцнегеровских размеров шарики. Фактурное выражение появившейся силы. Заменив собой пивной животик, кубики пресса притягивают даже собственный
Ну что этот гад, сегодня совсем офонарел, в лагерь бежать пора, а он на третий круг пошел. Ну погоди. Вспомню, когда-нибудь свои мучения, ох вспомню. Злопамятный я. Отольются кошке — мышкины слезы. Ох отольются. Не знаю еще как это сделаю, но все этому гаду припомню. Все это говорю не со зла конечно. Благодаря садистским тренировкам Дына, в последнее время у меня не сбивается дыхание, вот что значит активное, до полного изнеможения пребывание на свежем воздухе.
Как сейчас свой первый забег помню. Как утираясь потом, слезами и соплями, раскрывал, выброшенной на берег рыбой, рот. Как пытался вдохнуть и в без того заполненные легкие еще, хоть маленькую толику воздуха. Какое несравнимое ни с чем блаженство получил, когда рвануло наслаждением второе дыхание.
А ноги? Как вспомню ощущение от сведенных судорогой мышц. Это когда бежишь, уже еле переставляя непослушные конечности, и вдруг падаешь, от нестерпимой боли, катаешься, скуля по песку. А эта, дыня, зелено-рожая сволочь, подходит к тебе с улыбкой, достает острый нож и вместо того, чтобы добить, колет прямо в боль, и та отступает. Ты получаешь пинок под заднее место, и с низкого старта, вновь устремляешься топтать пустыню.
А дальше по планам стрельба. Это чудо-ружье, с которым дроци не расстаются даже когда в толчок ходят, это не ружье, это гаубица, только без колес, и по весу, и по отдаче. У меня плечо неделю болело после первого выстрела, и задница тоже, потому как первый свой выстрел я завершил именно на ней, на три метра дальше от цели и сидя в песке. Красиво наверно получилось, и собравшиеся посмотреть, оценили это выступление клоуна в цирке, потому смехом давились минут двадцать, да и потом хрюкали целый день вспоминая. Теперь то я знаю, как надо.
Стрельба, это вообще, отдельная тема. Ею дроци с момента снятия подгузников занимаются. Скинут пеленку и за ружье хвать, и не оторвать больше, третья рука. Ну и я привыкаю. Под смешки доброжелателей осваиваю новое для себя искусство.
Стрелял я в своей жизни много раз, но все это в тире из пневматики, а из огнестрела только в армии, один раз, и только три патрона, больше не дали, офицерам не хватить могло по мишеням поразвлекаться, вот и ограничили нас. Здесь другое дело.
Вот как сам процесс происходит. Сначала нужно патрон в патронник вложить правильно, тут главное не перепутать, нет, не патрон с патронником, а сторону где у патрона пуля, в нужном направлении уложить. Предмет этот, уж больно на наш соевый батончик похож, что по дешёвке под видом шоколадных конфет продают, только этот, серого цвета и без всяких там бантиков на концах.
Итак, открываем затвор, такая крышечка с тугой защелкой, в сторону откидывается. Далее нащупываем пулю, патрон то бумажный, нетрудно определить, вкладываем, защелкиваем. Приклад плотно к плечу, целимся строго по стволу, прицела нет, не изобрели пока, и плавно жмем на кнопку сбоку, это вместо курка. Бабах. Сноп искр и дыма. Звон в заложенных ушах, полные штаны восторга, и под улюлюканье зрителей, промах. Не смейся и не злорадствуй, сам попробуй с этой дуры пальнуть, а я посмотрю, что от твоей улыбки останется.