Владимир Петрович покоритель
Шрифт:
Если кто-то тебе расскажет, что в тот момент, когда, волокут по земле, главный герой обдумывает план побега и страшной мести коварным похитителям — не верь. Тебе врут. Он не о чем не можешь думать, кроме того, что ему жутко больно, и что очень хочется, чтобы все скорее прекратилось. Ну а больше всего сдохнуть хочется.
Поэтому, когда меня наконец притащили в конечную точку, мыслей: «Что делать дальше», у меня не было. Вылитое на голову ведро воды, позволило проморгаться наконец, и рассмотреть куда меня в очередной раз занесла судьба.
Такого
Но это только первое, что бросается в глаза. Основное, это мусор, который ровным слоем покрывает всю поверхность земли, в перемешку со мхом и плесенью. Как они тут не передохли еще от какой-нибудь инфекции за несколько веков существования в антисанитарии, непонятно. Но самое противное, что в этом мусоре валялся и я сам.
Что еще? Конечно же обитатели этого похабного места. Племя дикарей, больше никак не назовешь. Все голые, только, что достоинства свои под набедренными повязками спрятали, на головах парики из веревок, таких же, какими меня связали, длинные до плеч карикатуры на волосы, на концах высушенные уши привязаны. Из оружия ножи и короткие копья. Я, конечно, не большой знаток орудий убийства, но вроде у нас такие пилумами называются, ну это те, которыми древние римляне во врага кидались.
Ну и конечно же главное лицо, управляющее всем этим сбродом — Фаршир. Здоровый дядька, тут ничего не скажешь. И ростом, и статью удался. Отвисшие щеки и огромный живот входили в полный диссонанс с перекаченными мышцами рук и тонюсенькими короткими ногами, какая-то убогая пародия на Шварценеггера.
Перед ним на коленях стоял Свелира, а сзади хранителя света, два мордоворота с плетьми, и со злорадными улыбками обрабатывали тому спину, прерываясь только когда Фаршир задавал вопрос:
— Значит ты встретил их в пятом перекрестке, и как они туда попали не знаешь? Или не хочешь говорить?
— Пших. — Пропела плеть оставив очередной рубец.
— Нет, Великий. Я не знаю. — Проплакал страдалец.
— Зачем они пришли ты тоже не знаешь?
— Пших. Пших. — Подтвердила вопрос плетка новыми кровавыми следами на спине.
— Они ничего не говорили! — Свелира уже не говорил, он выл.
— Так, так. — Значит пора пообщаться с нашим гостем.
Два мордоворота отложили плети и принялись разматывать на мне веревки. Один из них, сорвал липкую хрень с моих губ, вместе с застрявшими в ней волосинками усов и бороды. Первый в жизни раз я попробовал эпиляцию, и мне такой опыт совсем не понравился. Ну да ничего. Сейчас мне руки развяжут, я стоматологом поработаю, первым в этом мире специалистом по удалению зубов без заморозки.
Не
— Как вы сюда попали? — Нарисовался передо мной Фаршир. Рожу то какую серьезную состроил. Ну что же, давай поговорим. Я кувыркнулся с колен, и сел на землю.
— Так, красавцы твои сюда меня привели, сам же видел. — Я улыбнулся ему самой милой улыбкой какую только смог изобразить на лице. — Странный вопрос. Хотя для тебя он конечно же сложен.
— Это почему? — Вот я его озадачил, взгляд-то какой растерянный стал. Видимо тут с ним никто еще так не разговаривал. Растерялся парень. Ну что же удовлетворим любопытство:
— Потому что дурак ты, ваше тупое величество.
Всё-таки ума нахватает у меня, а не у него. Что за вожжа под хвост попала. Вот к чему надо было себя так вести. Обиделся сатрап недоделанный, побледнел, хотя при его то белоснежной коже уже вроде некуда, а поди же ты, смог меня удивить. Бошка затряслась, слюной забрызгала:
— Бей его!!! — Оплевал меня всего, сопливый черт.
То, как меня до этого плетью лупили, было нежное поглаживание моей несчастной шкурки. То, что такое настоящая боль я узнал только сейчас. Но терпел, зубы крошил, но терпел, не позволял себе выть. Я терял сознание, меня поливали водичкой и били, потом снова поливали, и снова били, я уже даже не чувствовать боль перестал, тело одеревенело. Сколько так продолжалось не знаю, но закончилось все окончательным погружением меня в состояние глубокого наркоза.
Первое, что я увидел, когда очнулся были глаза Ларинии. Осознание реальности медленно возвращалось в мой затуманенный болью мозг, и потому я как придурок растянул губы в улыбке, и попытался протянуть к ней руку, но стянувшие их веревки не дали этого сделать, и вернули в реальность. Мир наполнился звуками.
Жена стояла передо мной на коленях, удерживаемая в таком состоянии двумя воинами. В ее покрасневших глазах застыла боль и безысходность, но она не плакала, губы сжаты в упрямой гордости. Истинная внучка великого вождя. Она сможет выдержать все.
— Все будет хорошо, любимая. — Прошептал я. — Поверь.
— Верю. — Она даже нашла в себе силы улыбнуться.
— Сейчас расплачусь. — Захохотал рядом голос Фаршира. — Какая трогательная встреча двух любящих и гордых сердец. Вы даже не представляете, сколько я получу удовольствия обламывая вас. Одного у столба пыток, а вторую в шатре на ложе. Гордитесь, вы первые на ком я испытаю новую пытку. Ведь вы будете слышать стоны и крики друг друга, а видится не сможете, а то, что может нарисовать собственное воображение, до этого даже я не додумаюсь.