Владимир Путин: Четыре года в Кремле.

Медведев Рой Александрович

Для многих наблюдателей было очевидным и одновременно неожиданным невольное признание того обстоятельства, что в сложившихся после 11 сентября условиях Россия могла бы помочь США и в военных, и в политических усилиях эффективнее, чем все союзники Соединенных Штатов по НАТО. Только вооруженные силы Великобритании имели определенные возможности и опыт для действий за пределами Европы и Ближнего Востока. В этих условиях роль и значение России и ее поддержки в борьбе с международным терроризмом возросли многократно.

Успехи внешней политики России в сентябре и в начале октября были велики и несомненны, и многие наблюдатели не без оснований называли их внешнеполитическим прорывом В. Путина. Даже очень сдержанная в отношении России и ее руководства бельгийская газета «Суар» писала

в редакционной статье: «В ходе своего 48-часового пребывания в Брюсселе российский президент подтвердил во всей полноте свой политический и дипломатический талант. Пунктуальный и четкий, как и подобает первому лицу государства, очень прямой в дискуссиях за закрытыми дверями (что признают собеседники из руководства Бельгии и ЕС), Путин продемонстрировал ныне свою способность использовать нынешний нелегкий период, чтобы представить Западу свою страну как необходимого и неизбежного партнера».¹²

Многие западные газеты старались все же представить происходящий в мире сдвиг в первую очередь как сдвиг России в сторону США и Запада. Запад при этом вынужден потесниться и предоставить России место в своих рядах — без большого удовлетворения, но в силу необходимости. «Не будет преувеличением заявить, — писала газета “Нью-Йорк тайме”, — что события 11 сентября, быть может, дадут России то, что не сумели ей дать царь Петр Великий, императрица Екатерина Вторая и президент Борис Ельцин: прочное место для российского государства в структуре Запада, впервые за тысячелетие. Разрушив представление об Америке как единственной в мире сверхдержаве, способной самостоятельно обеспечивать глобальную стабильность и процветание, эти события, быть может, устранили самое большое препятствие на пути окончательной интеграции России с Западом».¹³

Японская газета «Санкэй симбун» давала в эти же дни более трезвую оценку деятельности В. Путина. «Естественно, — писала эта газета, — что Москва действует, исходя из своих стратегических замыслов. Во-первых, появился хороший шанс для восстановления общих позиций с Западной Европой и США. Приходит конец тому положению, при котором Россия была оттеснена в сторону в процессе расширения НАТО и ряда других событий.

Просматривается ее намерение добиться от администрации Буша различных уступок за содействие и поддержку военных действий США. Во-вторых, до сих пор Россия подвергалась международной критике за военные действия в Чечне. Но теперь Россия, которая представляет эти действия как борьбу с международным терроризмом, имеет хороший шанс добиться того, чтобы Запад закрыл глаза на проблему прав человека и оправдал ее чеченскую политику. В-третьих, с точки зрения долгосрочных стратегических планов России выгодна борьба с исламским фундаментализмом в целях восстановления ее влияния в Центральной Азии, а также на Ближнем и Среднем Востоке. Таким образом, ситуация с терактами дает России шанс заручиться поддержкой Западной Европы и США своей стратегии, чтобы использовать в своих целях их силу».¹⁴ Примерно то же, хотя и без всякого удовлетворения, констатировала и английская газета «Гардиан: «В течение трех недель Владимир Путин превратился из непокорного политического врага в хорошего друга и ключевого союзника. По большей части, эта трансформация иллюзорна. Путин не изменил своих основных позиций. Его главная задача с самого начала президентской деятельности — восстановить ведущую роль России в мировой политике».¹⁵

Владимир Путин удивил многих западных политиков не только хорошим немецким языком, четкостью своих позиций, но и тем, что российский президент ни в чем не упрекал страны Запада и не о чем не просил. «Он повел себя невероятно правильно, — говорил по этому поводу один из высокопоставленных представителей ЕС. — Он поступил мудро, не начав с ходу вешать ценники на свои предложения. Он знает, что международное сообщество очень нуждается в его стране. Он знает, что Россия может повлиять на ситуацию, но не ставит никаких условий*.

Почти никто и ни в чем не мог упрекнуть Владимира Путина на Западе. Приходилось констатировать, что события

сентября 2001 года показали достаточно отчетливо, что восстановление ведущей роли России в мировой политике отвечает интересам не только самой России, но и всего цивилизованного мира.

Более сложной была реакция на эти события в российском общественном мнении.

СОБЫТИЯ 11 СЕНТЯБРЯ И ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ В РОССИИ

События 11 сентября 2001 года существенно повлияли на общественное мнение России, ослабив наиболее радикальные антиамериканские и антизападные течения и группы в российском обществе. Все политики и политические партии России осудили террористические акции в США и выразили сожаление по поводу гибели многих тысяч мирных граждан.

Но тут же родилась и формула: «Американцев жалко, но не жалко Америку». По мнению многих, сама Америка своими претензиями на мировое господство, стремлением навязать всем странам свое лидерство и свои ценности, жестокими бомбардировками Ирака и Югославии, а также безоговорочной поддержкой всех претензий Израиля на Ближнем Востоке вызывает к себе неприязнь и даже ненависть в бедных странах «третьего мира» и в большинстве арабских и мусульманских государств, которые прибегают к террору, ибо у них нет других средств противостоять крылатым ракетам и сверхзвуковым бомбардировщикам.

Фракция ЛДПР в Государственной Думе отказалась 12 сентября почтить вставанием память погибших в США мирных граждан. «Никто в мире не вставал, чтобы почтить память погибших от террора российских граждан, в том числе и при взрывах домов в Москве», — заявил Владимир Жириновский. «Ничем не следует помогать Соединенным Штатам, — заявляли другие националисты. — Пусть Америка сама ворошит исламский муравейник». «Присоединение к антиисламской коалиции, — вещал Александр Проханов, — поставит Россию на порог экономического и военного краха. Внутри страны мы получим страшное социальное напряжение. Общество не желает войны с талибами, оно скорее симпатизирует им. Демонизированные афганцы все больше приобретают оттенок мучеников, стоиков, готовых выдержать страшный удар США. А лидер талибов мулла Омар превращается во второго Милошевича».¹⁶

Возросший авторитет Владимира Путина не только на Западе, но и в России озадачивал и идеологов КПРФ. «Советская Россия* попыталась сравнить поездки В. Путина в ФРГ и Бельгию с первыми поездками на Запад М. Горбачева, положившими начало пресловутой «горбомании». «Внешняя политика Путина, — писал здесь В. Сафрончук, — это горбачевшина в чистом виде». «Запад сильно полюбил Путина, — замечал в той же газете Л. Николаев, — но Запад быстро одумается» .¹⁷

Эти упреки были несправедливы. Да, конечно, успехи Путина в западном общественном мнении можно сравнить с успехами Горбачева в 1985—1988 годах. Однако имелись и очень большие различия. Успех Горбачева в общественном мнении западных стран был основан на крупных и односторонних уступках Западу. Но теперь на существенные уступки России готов был идти Запад, а это совсем другая ситуация. Умело используя появившиеся возможности, Россия решительно ослабляла недавнее противостояние со странами НАТО и одновременно существенно уменьшала угрозы на своих южных и юго-восточных рубежах.

Да, конечно, многие упреки российских патриотов в адрес Соединенных Штатов или Израиля, а также в адрес НАТО были справедливы. В военных действиях, которые велись американскими войсками в последние десятилетия, методы устрашения играли едва ли не главную роль. Можно вспомнить «ковровые бомбардировки» во Вьетнаме, применение специальных бомб и химического оружия для «расчистки» джунглей, когда гибли не только тысячи и тысячи мирных жителей, но наносился огромный ущерб нескольким поколениям вьетнамцев. Далеко не безупречными были и действия Советского Союза в разного рода военных конфликтах, а также действия России в Чечне, особенно во время первой чеченской войны. Однако это не может служить оправданием для террористической деятельности Басаева, Хаттаба или Усамы бен Ладена. Россия примкнула сегодня не к антиисламской коалиции, как пытался утверждать А. Проханов, а к антитеррористической коалиции.