Владимир Святой (3-е издание)

Карпов Алексей Юрьевич

Гости — купцы, нередко исполнявшие в то время дипломатические поручения. Если это сообщение не является позднейшим домыслом [127] , то оно показывает широту кругозора князя Владимира. Ведь столь отдаленные от Руси страны вряд ли могли рассматриваться им в качестве возможных союзников. Скорее здесь — простой интерес, любознательность.

Сохранившиеся древнейшие русские письменные источники, и прежде всего «Повесть временных лет», с исключительной подробностью рассказывают о событиях первого десятилетия после Крещения Руси — 988–997 годов. Как мы видели, в распоряжении летописца находились разнообразные материалы — в том числе народные предания, какие-то церковные записи и т. д.

127

Это, конечно, вполне возможно. Отметим, кстати, что польский историк XVI века М. Стрыйковский помешал известие о посольствах Владимира

«в Африку, Египет и Скифию» в связи с испытанием вер киевским князем. Здесь же, пожалуй, уместно будет вспомнить еще об одном легендарном известии о Владимире. В XVI веке в Польше появился текст некоего письма, адресованного князю Владимиру его врачом и «ритором» половцем (!) Иваном Смерой, отправленным князем в Грецию «для исследования веры» еще в 980 году, но оказавшимся в Александрии в Египте. Письмо якобы было вырезано железными буквами на двенадцати медных досках и датировано 990 годом. В нем содержатся резкие выпады против греческого православия и восхваления в адрес неких христиан, живущих праведной жизнью в Александрии. Эта подделка представляет собой полемическое сочинение, направленное против православной веры и принадлежащее польским протестан-тамантитринитариям XVI века. (Малышевский И.И. Подложное письмо половца Ивана Смеры…)

Но совсем другая картина обнаружится, если мы взглянем на летописные записи, касающиеся следующего периода княжения Владимира. После рассказа об осаде Белгорода (997 год) — зияющий провал. За шестнадцать лет — с 998 по 1013 год — «Повесть временных лет» содержит самую скудную информацию. Всего несколько кратких известий, извлеченных, вероятнее всего, из помянника киевской Десятинной церкви. В основном это события семейной жизни князя Владимира — сообщения о смерти его близких, а также сугубо церковные события, связанные с Десятинной церковью.

Так, под 1000 годом сообщается о преставлении некой «Малфреди», а также «Рогнеди, матери Ярослава», супруги Владимира. В 1001 году «преставился Изяслав, отец Брячислава, сын Владимира», в 1003-м — «Всеслав, сын Изяслава, внук Владимира». В 1007 году «перенесены святые в церковь Святой Богородицы» (вероятно, мощи святого Климента, папы Римского, и его ученика Фива, привезенные Владимиром из Корсуни). Наконец, под 1011 годом сообщается о преставлении «царицы Владимировой Анны»^{455}.

И это все. Остальные годы — до 1014-го, под которым рассказывается о событиях, связанных уже с болезнью и смертью князя Владимира, — оставлены пустыми; летописец записывал лишь дату («В лето такое-то») — и, не обронив ни единого слова, переходил к следующей.

Ученые высказали предположение, согласно которому в 996 или 997 году было составлено древнее повествование о князе Владимире, возможно, древнейшая русская летопись, которую использовал последующий летописец; этот текст и вошел в состав «Повести временных лет»^{456}. И хотя эта гипотеза не стала общепризнанной, иначе трудно объяснить поразительный контраст между последующей частью летописи и ярким и красочным описанием первой половины княжения Владимира. Стоит обратить внимание и на тот факт, что древнейший источник «Памяти и похвалы князю Владимиру» Иакова мниха, из которого автор «древнейшего жития» черпал сведения о жизни святого князя, по-видимому, также доходил примерно до этого времени: последнее событие, которое Иаков мних датирует по относительной хронологии княжения Владимира, — вручение десятины церкви Пресвятой Богородицы, случившееся в «девятое лето» по крещении, то есть в 995 или 996 году.

Книжники XVI столетия попытались восстановить события княжения Владимира, заполнить «пустые» летописные статьи «Повести временных лет» новыми яркими подробностями. Возможно, они пользовались какими-то не дошедшими до нас летописными сводами, но гораздо чаще — народными преданиями, легендами, былинами, бытовавшими уже в то время. Последние стали основой рассказов о «богатырях» князя Владимира и об их войнах с печенегами и другими врагами Руси, которые приводятся в Никоновской летописи, а также в Степенной книге царского родословия^{457}.

Так, под 6508 (1000) годом читаем: «Пришел Володарь с половцами к Киеву, забыв благодеяние господина своего князя Владимира, демоном научен. Владимир же был тогда в Переяславце на Дунае, и было смятение великое в Киеве. И вышел ночью навстречу ему Александр Попович, и убил Володаря, и брата его, и иных множество половцев избил, а иных в Поле прогнал. И услышав об этом, возрадовался Владимир весьма, и возложил на него гривну златую, и сделал его вельможей в палате своей…»

Эпическое происхождение этого рассказа не вызывает сомнений. Перед нами краткий пересказ какой-то былины, повествующей о подвигах Владимирова богатыря. Как и подобает былинам, рассказ не очень конкретен и далек от реалий Владимировой поры. В «старинах», записанных в новое время, Владимир «Красное Солнышко» воюет в основном с татарами или литовцами. Здесь же их место занимают половцы, столь же чуждые эпохе Крестителя Руси. (Половцы появились в южнорусских степях лишь в 50-е годы XI века, спустя сорок лет после смерти Владимира Святославича.) «Изменник»

Володарь, о котором идет речь, предположительно может быть отождествлен с князем Володарем Ростиславичем, жившим в конце XI — начале XII века и действительно воевавшим вместе с братом (причем именно в союзе с половцами) с князем Владимиром — но, разумеется, не с героем нашей книги, а с его правнуком Владимиром Мономахом ^{458} . Наконец, сам Александр Попович, любимый герой русского эпоса, на самом деле жил еще позднее, в начале XIII века, и служил ростовскому князю Константину Всеволодовичу, сыну Всеволода Большое Гнездо. Поздние летописи рассказывают о его гибели вместе с другими «храбрами» в 1223 году в битве с татарами на реке Калке (хотя, по мнению современных исследователей, это тоже лишь предание, запись какой-то другой былины ^{459} ). В XVI веке, когда складывается «киевский цикл» былин, Алеша Попович становится богатырем «ласкового князя» Владимира; в этой роли его и знает автор Никоновской летописи [128] .

128

По рассказу летописца XVI века, во время нашествия «половцев» Владимир оказался в городе Переяславце на Дунае, прежней столице его отца Святослава. Это известие заставило историков предположить какой-то поход Владимира против дунайских болгар, предпринятый около 1000 года. Так, В.Н. Татищев, излагавший события этого года в основном по Никоновской летописи (но заменяя половцев на печенегов), писал о дунайском походе вполне определенно: «Владимир весной паки, собрав войско, пошел на болгор и, взяв Переяславец, в оном пребывал, доколе мир учинил». (Татищев. Т. 2. С. 69. Некритически принимает известие Никоновской летописи об этом походе и О.М. Рапов (Внешняя политика Владимира Великого после официального принятия Русью христианства // Восточная Европа в древности и средневековье. Древняя Русь в системе этнополитических и культурных связей. Чтения памяти… В.Т. Пашуто. Тезисы докладов. М., 1994. С. 35).)

Но очевидно, что и Переяславец, и Дунай попали в статью 1000 года из той же былины, повествующей о половцах и «изменнике» Володаре. В «князе Владимире» этой былины угадывается скорее не Владимир Святославич, а его правнук Владимир Мономах. И действительно, именно Мономах проявлял особую активность на Дунае. Дунайские города достались ему после гибели в 1116 году его зятя византийского царевича Леона Девгеневича, убитого греками. В «Истории» В.Н. Татищева рассказано о нескольких походах Владимировых воевод на Дунай, а под 1119 годом — и о подготовке самого Мономаха к большой войне с Византией. Пребывание же в Переяславце на Дунае Владимира Святославича — по-видимому, не более чем легенда.

Никоновская летопись содержит и другие рассказы о подвигах Алеши Поповича и его товарищей. В статье 6509 (1001) года, имеющей особый подзаголовок «Богатыри», читаем следующий текст:

«Александр Попович и Ян Усмошвец, убивший печенежского богатыря, избили множество печенегов и князя их Родмана с тремя сыновьями его в Киев к Владимиру привели. Владимир же сотворил празднование светлое и милостыню многую раздал по церквям, и по монастырям, и убогим, и нищим, и по улицам — больным и страждущим…»

Под 6512 (1004) годом: «Пришли печенеги на Белгород. Владимир же послал против них Александра Поповича и Яна Усмошвеца со многими силами. Печенеги же, услышав, бежали в Поле…»

Под теми же годами следуют рассказы и о других Владимировых богатырях. В 1000 году «преставился Рагдай удалой, коий наезжал на триста воинов. И плакал о нем Владимир, и похоронил его с отцом своим митрополитом Леонтом». Под 1004 годом: «В том же году Андриха Добрянкова храброго отравою смертною окормили свои же слуги…»

Как можно догадаться, автор летописи черпал свои сведения о киевских богатырях не только из народных преданий и былин. Так, прочитав в летописи о преставлении некой Малфреди (судя по имени, дочери или жены некоего Малфреда) и приняв ее имя за мужское, он пришел к выводу о гибели еще одного богатыря: «В лето 6510 (1002) преставился Малвред сильный».

Но в Никоновской летописи есть и такие известия, которые трудно принимать за заимствования из народных преданий или творчество самого летописца. Они-то и дают основание предполагать наличие у книжника XVI века какого-то древнего источника, не дошедшего до нас. О некоторых известиях такого рода — например, о природных катаклизмах, засухе, половодье или наоборот «умножении плодов» — мы уже говорили в предыдущей главе. Вот еще уникальные свидетельства летописца XVI века.

Под 1002 годом сообщается о пополнении княжеской семьи: «Родился Святославу сын Ян». (Очевидно, речь идет о древлянском князе Святославе Владимировиче, сыне Владимира Святого.) В том же году было «течение звездам» и «дожди многи». Под 1004 годом еще одно «нейтральное» известие, кажется, не актуальное для книжника XV или XVI века: «Убиен Темир, князь печенежский, от сродников». В том же году «знамение было в солнце, и в луне, и в звездах». В 1008 году «были прузи многи», то есть нашествие саранчи.