Владимир Высоцкий: монологи со сцены
Шрифт:
Из-за этого я продолжал писать. Мне было как-то неудобно петь одно и то же. Я стеснялся петь «блатные» песни вот в таких компаниях. А в это время «блатных» песен у меня было больше, чем «неблатных».
Блатные песни иногда называют «городскими», «дворовыми» и так далее. В общем, у меня «дворовых» песен было больше, чем «недворовых». Именно из-за этого я продолжал писать. Мне хотелось каждый раз, когда я прихожу на вечера, петь не старое, а новое. Я стал продолжать, продолжать, продолжать писать. Больше всего повлияло на меня то, что рядом со мною находились люди, небезразличные к моему
Хотя, может быть, я и ошибаюсь. Может быть, все равно бы продолжал писать.
Раньше, если какая-то строка запала, я начинал работать, садился и записывал ее. И теперь меня строка мучает, мучает. Она меня все равно заставит подойти к столу. Я бы все равно продолжал писать, но, наверное, не так. Мне помогло то, что меня поддержали.
Человека в нужный момент нужно подхватить, поддержать. Очень много погибло талантов из-за того, что не было случая. Надо как мишень, подставиться под пулю, под случай этот. Но случай должен быть. Кто-то должен обязательно поддержать, чтобы ты почувствовал, что то, что ты делаешь, кому-то нужно. Мне повезло, что я попал в театр на Таганке. Из-за этого я продолжал писать.
Я начал писать не только на магнитофоны, но и для сцены. Потом начал писать для кино. Сейчас я и не представляю себе, как я буду жить, если перестану писать стихи и песни.
Меня часто спрашивают, сколько песен я написал. Я не считал, подсчетов я не веду. Хотя есть люди, которые считают мои песни. Говорят, что их шестьсот. Может, не шестьсот. Может быть, семьсот, может быть, тысяча, может быть, пятьсот. Я не знаю, сколько их. У каждой из этих песен есть свое время, своя история. Поэтому я очень многие песни пою обоймами. Несколько лет назад я пел целую обойму сказок со знакомыми персонажами, но для сказок я придумывал новые сюжеты. А вот уже лет пять сказок не пою. Ни одной сказки не пою совсем. Появляются постепенно новые песни, подготавливается целая серия песен, и потом эту серию я выдаю в какой-то новой аудитории.
Мелодии песен и слова отрабатываются прямо на людях. Я никогда не устанавливаю четкую мелодию. Знаю только ритм. Когда я пишу свои песни, я пишу вместе музыку и стихи. Когда выхожу на аудиторию, то иногда поправляю слова, изменяю мелодию. Примерно через десять-пятнадцать исполнений образуется песня настоящая.
Часто в адрес людей, которые занимаются авторской песней, раздаются упреки, что мы пишем на примитивную музыку. Что мы не имеем вокальных данных. Меня, например, упрекают в том, что я кричу. Но не хотите — не слушайте.
А пишу я так. Ночью беру маленький магнитофончик, гитару и пытаюсь найти ритмическую основу. Для того, чтобы петь, мне нужны зрители. Я всегда прошу зажечь свет в зрительном зале, чтобы видеть ваши глаза. За моей спиной нет оркестра. У меня есть гитара, ваши глаза и желание вам что-то рассказать. У нас с вами возникает какое-то настроение. В другой аудитории оно меняется. Я не могу спеть одинаково два раза подряд. Люди, которые бывали много раз на моих выступлениях, могут подтвердить, что я всегда что-то меняю.
Я очень не люблю, когда мои песни исполняют другие люди. Не люблю по двум причинам. Первое. Певец все равно не споет так, как я. Хуже или лучше — неважно. Можно
Авторская песня — это отдельный вид искусства. Это не вокал под оркестр. Хотя я записал несколько пластинок с оркестром. Это песни из фильмов, военные песни. Кто-то считает, что это удачно, кто-то считает, что нет. Но я больше люблю исполнять сам свои песни под гитару.
Эстрадная песня имеет ряд преимуществ перед авторской песней. У певцов есть вокальные данные, голоса поставленные, они учились в консерваториях. За ними оркестр громадный. Есть паузы для отдыха. То девочки танцуют, то жонглер покидает что-нибудь. Авторская песня отличается от эстрадной, как классический балет от присядки.
В зависимости от аудитории, от настроения людей в зале я могу немного изменить смысл песни. Печальная песня у меня может стать смешной, если я захочу. Я ее спою в другом ритме. Мои слова — чего хочу, то и делаю, могу поменять. Авторская песня — дело живое. Мы сами пишем музыку, тексты и сами исполняем перед вами без всякой поддержки, с одной гитарой в руках.
А у эстрадных певцов оркестр сзади. Песня сделана в одном выверенном ритме. Она может быть сделана хорошо, но всегда звучит одинаково.
И еще: в эстрадной песне, как ни странно, довольно мало обращают внимания на тексты. Начинают воспевать тополиный пух, который лезет в глаза, в рот, в нос…
Я с уважением отношусь ко многим эстрадным песням. Но, конечно, не к таким:
На тебе сошелся клином белый свет, На тебе сошелся клином белым свет, На тебе сошелся клином белым свет, И мелькнул за поворотом санный след.Очень глубокомысленно и содержательно. А авторов текста два. Один не справился, пригласил второго.
Эстрадная песня — это прежде всего зрелище. Всегда меняющийся свет, смена номеров. Рампа — граница между зрительным залом и сценой. Если зрелище снять, обнаружится много провалов. Слишком много внимания в эстрадной песне уделяют исполнению и сопровождению. Музыканты хорошие. Делают хорошие оркестровки. Много глубокомысленных песен, в которых нет никакой информации:
…Провожают пароходы Совсем не так, как поезда…Есть и обратные примеры. Например песня на прекрасные стихи Гамзатова «Журавли». Но их мало. После второго-третьего прослушивания дома выясняется, что слушать нечего. Мы живем в век информации. Информация отовсюду: телевидение, радио, газеты, телефоны, сплетни. Поэтому обидно, когда перед тобой выступает творческая вроде личность, произведение какое-то исполняет, а в нем нет ничего. Тогда зачем исполнять? Просто развлекать?
Я думаю, что искусство несет миссию более высокую, чем просто развлекательную. Могут быть и развлекательные песни. Почему бы и нет? Но не только…