Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы
Шрифт:

С августа всколыхнулась Прибалтика, намереваясь «достойно» отметить 50-летие пакта Молотова — Риббентропа. С того же лета забурлила и «витрина социализма» — ГДР. Затем — Чехословакия, Румыния. И, наконец, в ноябре рухнула Берлинская стена, а в декабре пули безымянных палачей отправили на тот свет последних тиранов Восточной Европы — супругов Чаушеску.

А в Москве хоронили Андрея Сахарова, смерть которого поставила последнюю точку в горбачевской перестройке.

За чередой всех этих потрясений, обрушившихся на страну, забылось имя Владимира Высоцкого. Ноябрь и декабрь 89-го подарили его поклонникам лишь два упоминания о нем в печати. 25 января 1990 года, в день его 52-летия, в «Московской

правде» Т. Глинка с грустью отмечала: «Время, наверное, изменилось. «Чтоб не стало по России больше тюрем, чтоб не стало по России лагерей» — этого теперь требуют громко. И по телевидению, и в кино, и в газетах. А что Высоцкий первый на всю страну крикнул, забыли, что ли… «И на нейтральной полосе цветы необычайной красоты» — тоже уже не открытие. Берлинскую стену порушили и ту полосу с Афганом восстановили, наверное? Устарел? В каком- то смысле, может быть. Сбылось, свершилось многое из того, о чем он один только и пел нам. Пел во всю мощь своего голоса, всей своей стремительной, сжигавшей самое себя, обгонявшей время жизнью. И мы словно наматывали бесконечные магнитные ленты на свои души… Он первый сказал нам о том, что нам еще предстояло узнать…

По заученной традиции, отмечаем только круглые даты. Навели глянец и поскучнели, глядя на обилие незнакомых, в спецстолах лежавших фотографий…»

Приезд Юрия Любимова в Москву в январе 89-го стал добрым предзнаменованием для остальных эмигрантов. С января в СССР потянулись остальные бывшие граждане — Андрей Синявский, Мария Розанова, Эфраим Севела, Саша Соколов, Наталья Макарова, Владимир Войнович и другие.

30 июня 1989 года секретариат Союза писателей СССР отменил постановление от 1969 года об исключении Александра Солженицына из своих рядов. Справедливость восторжествовала, но «вермонтский отшельник» не торопился возвращаться на родину, предпочитая наблюдать за событиями издалека.

В том же июне Указом Верховного Совета СССР Юрию Любимову было возвращено советское гражданство. Но и он не слишком торопился окончательно оседать на родной земле. «Родина там, где тебе хорошо», — изречет он гораздо позднее и, следуя этой поговорке, будет жить за пределами СССР, приезжая в Москву лишь на время репетиций очередных спектаклей и их премьер. Может быть, трезвое осознание того, что его страна так и не сможет измениться в лучшую сторону благодаря горбачевской перестройке, пришло к Ю. Любимову уже тогда, в 89-м? И, может быть, он как «отец» Таганки почувствовал возможный близкий закат своего детища? Ведь возвращение Ю. Любимова в театр в январе 89-го не было столь безоблачным, и прав был Ю. Смелков, заявляя в декабре 88-го, накануне приезда режиссера в Москву, что «если Любимов и появится, то возглавит коллектив, раздираемый внутренними противоречиями, чему свидетельством — письмо Д. Певцова».

Старый «таганковец» В. Смехов, анализируя в декабре 92-го причины гибели своего театра, грустно отметил: «Десять дней, когда Любимов вернулся как гражданин Израиля и гость Губенко (май 1988), были чарующим праздником. В действительности это была точка. Но мы не вняли знаку судьбы. Казалось, что актеры лишь обленились, у Любимова планы грандиозные: он обновит театр, и все пойдет прекрасно. Советниками Юрия Петровича были старые друзья, ставшие исполнителями главных ролей в государстве, демократы (еще без кавычек). Но к искусству это уже не имело отношения. Таганка превратилась в торжественный пункт проката старых спектаклей, прежних побед…»

23 апреля 1989 года Театр на Таганке справлял свое 25-летие. В «Известиях» поэт А. Вознесенский поместил собственную патетическую статью в адрес юбиляра: «Все театры начинаются с вешалки, Таганка с площади. Дух Таганки неубиваем. Дух народной воли ныне вырвался из стен, он может победить.

В его энергии есть и доля идей театра по имени Таганка».

Как показала действительность, дух Таганки не победил, «площадь» убила театр. И в то время как А. Вознесенский этого еще не осознавал, В. Смехов уже предчувствовал:

«Я в 1989 году выступил с предложением, которое представлялось мне бесспорным, как дважды два — четыре: мы жили достойно, и достойно нужно закончить. Давайте на год распустим труппу, люди трудоустроятся, а потом Любимов создает что-то вроде товарищества и приглашает играть кого хочет… Но добрая Алла Демидова спросила: что будет с теми, кому некуда устроиться? Гуманно и логично. Любимов грубо разговаривает с актерами, но он не жестокий руководитель, он никогда никого не увольнял, в результате труппа разбухла. При том, что активно в ней работают 30–35 человек…»

Не вняв голосу В. Смехова в том 89-м, театр еще на целых три года продлил собственные конвульсии. Результат налицо. По словам А. Минкина: «За четыре года (1988–1992) — одна полуудача («Пир во время чумы») и одна неудача («Самоубийца»).

Естественно, начались дрязги. Кто предал — кто не предал? Кто голосовал «за» — кто «против»? Кто кланялся Эфросу — кто хамил? Процесс пошел. Тот же, что и по всей стране.

Да еще Губенко, на свою беду, попал в министры культуры. На что надеялся? Бог его знает. Репутацию потерял, друзей потерял, приобрел призрачную власть, и свору лизоблюдов, и сомнительную (для артиста) честь открывать дверь перед первой леди, и позорную обязанность защищать Ленина.

А Таганка пополнила ряды мертвых театров…»

Почувствовав, что старая Таганка давно умерла, Любимов решил создать новый театр, сохранив костяк «старых» артистов. Но большая часть труппы испугалась такого поворота событий, резонно заключив, что при подобном раскладе их шансы работать в театре равны нулю. И они выступили против желания Любимова, взяв себе в «атаманы» Николая Губенко. Маски были сброшены, и два мастера встали друг против друга, готовые броситься в драку. Многие поклонники Таганки были откровенно поражены этим, не ведая, что черная кошка между двумя режиссерами пробежала не сегодня, а задолго до этого дня. Но в этом заблуждении не было их вины.

«Московский комсомолец» образца января 1992 года. Из статьи С. Ганелиной «Ю. Любимов. Я приехал домой».

«— Юрий Петрович, дайте руку, — раздался голос, кажется, принадлежавший Николаю Губенко. — Я вас выведу к машине.

Юрий Любимов каким-то образом просочился сквозь окружение».

«Московский комсомолец» образца декабря 1992 года. Из интервью Юрия Любимова Н. Дардыкиной:

«Вспоминаю художественный совет — во время первого моего приезда в Москву (май 1988-го) ко мне подошел журналист Минкин, спросил разрешения присутствовать. Я согласился. Но его жестом остановил Губенко: «Вам нельзя». — «А мне разрешил Юрий Петрович», — сказал корреспондент, на что услышал: «Юрий Петрович здесь не хозяин!»

Я встал, чтобы тут же улететь обратно. Думаю, тот мой порыв — уехать — был правильный. Но мне стало неудобно перед пришедшими. Были здесь Альфред Шнитке, историк Юрий Афанасьев, Юрий Карякин, Эдисон Денисов — интересные и дорогие мне люди… Но все-таки я теперь жалею, что не уехал. Никто не понял тогда, почему я стою и раздумываю, — а я раздумывал: уехать бы… Может быть, приехав через год, я сделал бы больше».

В. Золотухин о конфликте двух режиссеров сказал коротко: «Их конфликт восходит ко времени постановки «Бориса Годунова»: у них были разные концепции роли, были столкновения… Чисто творческие. Потом все усугубилось тем, что Любимов вернулся в театр, имея в своей труппе министра культуры. Я не могу себе представить режиссера, которому это облегчило бы работу…»

Поделиться:
Популярные книги

Страж Кодекса. Книга V

Романов Илья Николаевич
5. КО: Страж Кодекса
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Страж Кодекса. Книга V

Сотник

Ланцов Михаил Алексеевич
4. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Сотник

Господин следователь. Книга пятая

Шалашов Евгений Васильевич
5. Господин следователь
Детективы:
исторические детективы
5.00
рейтинг книги
Господин следователь. Книга пятая

Неудержимый. Книга XXII

Боярский Андрей
22. Неудержимый
Фантастика:
попаданцы
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XXII

Чиновникъ Особых поручений

Кулаков Алексей Иванович
6. Александр Агренев
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Чиновникъ Особых поручений

Адвокат Империи 2

Карелин Сергей Витальевич
2. Адвокат империи
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
фэнтези
фантастика: прочее
5.00
рейтинг книги
Адвокат Империи 2

Блуждающие огни 2

Панченко Андрей Алексеевич
2. Блуждающие огни
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
альтернативная история
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Блуждающие огни 2

Идеальный мир для Социопата 7

Сапфир Олег
7. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
6.22
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 7

Мичман Империи. Часть вторая

Четвертнов Александр
5. Внутренняя сила
Фантастика:
научная фантастика
боевая фантастика
космическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Мичман Империи. Часть вторая

Возвращение

Кораблев Родион
5. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
6.23
рейтинг книги
Возвращение

Наследник

Шимохин Дмитрий
1. Старицкий
Приключения:
исторические приключения
5.00
рейтинг книги
Наследник

Венецианский купец

Распопов Дмитрий Викторович
1. Венецианский купец
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
альтернативная история
7.31
рейтинг книги
Венецианский купец

Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор

Марей Соня
1. Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор
Фантастика:
фэнтези
5.50
рейтинг книги
Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор

Ефрейтор. Назад в СССР. Книга 2

Гаусс Максим
2. Второй шанс
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.00
рейтинг книги
Ефрейтор. Назад в СССР. Книга 2