Владимир Высоцкий. Воспоминания
Шрифт:
Интерес Есенина к Махно не мог оставить Высоцкого равнодушным. А мне были важны любые моменты, подталкивающие Володю к «моей» теме.
При разговорах о будущем сценарии я особенно напирал на то, что без «Охоты на волков» (которой я тогда буквально бредил) не будет и самого фильма: уж очень точно отражала эта песня судьбу и самого Махно, и поднятого им народного движения. Уверял его, что «Охота» — одна из вершин романтической поэзии, что ею, в сущности, исчерпывается «волчья» тема, восходящая к «Смерти волка» Альфреда де Виньи. Видимо, эти мои восторженные высказывания
...Дальше — больше. Именно в то лето домой к Высоцкому дважды приходил какой-то молодой человек из Донецка. Володя тогда был в плохом состоянии, но во второй раз я «дежурил» около него и смог поговорить с приехавшим. Оказалось, что он работает в Донецке в какой-то студии звукозаписи, делает «левые» записи популярных певцов и ими торгует — в общем, делец и ловчила. Обещал большие деньги, если Володя приедет в Донецк. Мне он не понравился сразу — неприятнейший субъект с мутными глазами. А его рассказы о методах работы с молодыми заказчицами просто-таки вызывали отвращение. Тем не менее я пересказал Володе этот разговор. Деньги ему, естественно, нужны были всегда, на мои предостережения и опасения он отреагировал слабо. И, когда вскоре я в очередной раз завёл разговор о Гуляйполе, Володя задумчиво сказал:
— Мне вообще-то надо бы съездить в Донецк. Этот тип из студии звукозаписи — что ты о нём думаешь?
Я подскочил на месте.
— Поехали! Гуляйполе и Донецк — это рядом.
Достали автомобильный атлас, прикинули расстояние:
от Донецка до махновской столицы километров сто пятьдесят.
В общем, Володя поддержал мою идею — совместить приятное с полезным: рационализм в нём (на трезвую голову) всегда присутствовал. Что тут же проявилось ещё и в такой детали. Перед самым отъездом из Москвы — ночевали у меня дома — он предложил взять с собой мой большой джинсовый мешок.
— Купим яблок в Белгороде — там есть замечательные сорта.
(Видимо, в тот момент он вспомнил о сыновьях. И мы действительно привезли полный мешок великолепных белгородских яблок и братски их поделили.)
Ехать решили, конечно, на машине — у меня тогда был «Москвич» в экспортном исполнении: престижная по тем временам модель с четырьмя фарами. Имелась, правда, одна загвоздка: автомобиль был оформлен на Мишель, поэтому номера на нём были не обычные — с белыми цифрами на чёрном фоне, а белые с чёрными цифрами, как у всех иностранцев. С такими номерами без специального разрешения ГАИ нельзя было выезжать за пределы Московской кольцевой дороги.
Сходили с Володей в ГАИ. Обычная волокита: «Не знаем, нет инструкций, зайдите попозже». Никакие логические доводы не помогали, а обивать пороги начальства не хотелось. Володя было заколебался, но тут уж я настоял: сказал, что как-нибудь проскочим, что провинциальные гаишники и не поймут про наши белые номера — документы-то у нас советские. В конечном счёте мне удалось подбить Володю на эту авантюру. Он неуверенно капитулировал: «Давай попробуем».
И вот ни свет ни заря мы рванули из Москвы. Было, как сейчас выясняется, 21
Каким-то чудом благополучно миновали заспанный пост ГАИ на кольцевой, при выезде из столицы. Первую остановку сделали в Обояни. Зашли перекусить в первую попавшуюся столовую. Стены скромного общепита были сплошь увешаны аляповатыми плакатами — дурными пародиями на окна РосТА. Разбитные вирши пафосно призывали к решающему бою с летунами, несунами и тунеядцами. Правда, уловить какую-то, пусть косвенную, связь между этими тошнотворными харями и биточками по-казацки за тридцать пять копеек было выше наших сил.
Ночевали мы уже в Харькове: в центральной гостинице у площади Дзержинского.
На ужине в ресторане гостиницы к нашему столу подсели какие-то подвыпившие альпинисты, с которыми Володя был необычайно сух. Помню, они рассказывали историю гибели молодой скалолазки, видимо, ища у него сочувствия. Увидев его сдержанность, извинились и отошли. Меня удивила такая демонстративная холодность, и на мой безмолвный вопрос Володя раздражённо ответил:
— Они поддатые, а я трезвый — какой может быть разговор?
Потом мы обнаружили, что у машины село колесо, нужно искать новое. В те времена достать колесо с камерой было непросто, но какой-то харьковчанин, увидев нас в автомагазине, видимо, узнал Высоцкого и предложил по госцене собственную запаску. Заехали к нему домой, и он нам сам её поставил — сделал такой чисто дружеский жест. Володя очень обрадовался: «Наверняка он узнал меня».
В Донецк приехали пополудни. На въезде в город нас остановили местные гаишники, поинтересовались, почему это у нас белые номера, попросили документы. Володя отшутился:
— Чёрные кончились — вот нам и дали белые.
И оно нам поверило, это украинское ГАИ!
Пошли искать нашего заказчика, человека из ателье звукозаписи. По тому адресу, что он оставил, его не оказалось. Куда он пропал — никто не знал (или не говорил). Таким образом вся эта затея с заработком рухнула, можно сказать, на корню. Ребята из студии захотели сняться на память вместе с Высоцким. Позвали фотографа из соседнего ателье, и тот щёлкнул нас всех на пленэре.
И вот стоим мы с Володей в центре города, между студией и Оперным театром, думаем, что делать дальше. Решили попробовать устроиться в гостинице, а с утра пораньше махнуть в «Махновию».
Вдруг подбегает какой-то юноша, обращается к Володе:
— Вы меня помните? Нас знакомили...
Оказался он актёром Волгоградского драмтеатра — их труппа гастролировала в эти дни в Донецке. Узнав о наших проблемах, юный актёр тут же предложил:
— А вы ночуйте у меня, нас всех разместили по квартирам.
Он занимал две больших комнаты. Выяснилось, что он не только актёр, но и бард, и ему очень хочется, чтобы Высоцкий оценил его творчество. Володю он воспринимал как мэтра, автора «Паруса». Аккомпанируя на Володиной гитаре, спел он нам около десяти песен, из них я запомнил название только одной — «Аве Мария». Песни у Володи особого восторга не вызвали («неважно с юмором»), но искра Божия в юноше, на мой взгляд, была. (Через год он — с седьмой попытки — поступил во ВГИК на режиссёрский. Очень хотел с моей помощью встретиться с Высоцким, но я не стал беспокоить Володю.)