Владимир
Шрифт:
А Феофано пишет письмо властелину, мепет-мепе [178] Грузии Давиду, с которым она наладила добрые отношения, когда жила в Армении. От имени своего сына императора Василия и от себя лично Феофано просит Давида помочь Империи в трудный час, дать новому доместику схол в Малой Азии, Варду Фоке, десять тысяч воинов, чтобы он мог разбить самозванца-императора Варда Склира.
Эти два письма Василий и Феофано поручают отвезти на остров Хиос и в город Тбилиси константинопольскому патрикию Торникию, который незадолго до того постригся в монахи на Афоне. Патрикий-монах, сам по происхождению грузин, Торникий вполне подходящий человек для далекой поездки на Хиос и в Грузию.
178
Мепет —
Пройдет немного времени, и Торникий доберется через пустыни Малой Азии до Тбилиси, падет ниц перед престолом мепет-мепе Давида, от имени императора Василия и матери его Феофано будет просить помощи и солдат.
Пройдет еще некоторое время, и мепет-мепе Давид, посовещавшись со своими визирями, [179] пошлет императору Василию целый легион — десять тысяч воинов, а во главе поставит чернеца Торникия.
Пройдет еще время, и в пустынях Малой Азии начнется поединок между Склиром и Фокой, запылают города, кровь хлынет на песок, люди будут умирать — тем жила и живет Византийская империя.
179
Визиры — министры (груз).
Трижды грудь с грудью будут сходиться в пустыне Вард Фока и Вард Склир, в решительном бою над рекой Галис полководец в монашеской рясе, с крестом на груди и мечом в руке поведет против воинства Варда Склира десять тысяч Всадников-грузин — и вот уже разбитый навсегда Вард Склир оставляет на поле боя свое войско и свой меч, бежит к арабам, а халиф ввергает его в темницу.
С богатой добычей возвращаются на родину грузинские воины, в память об этих битвах они строят на Афоне свой иверский монастырь Портаитиссы.
Печальный возвращается в Константинополь полководец-монах Торникий, на этот раз он везет императору Василию письмо от царя Давида: мепет-мепе требует за свою военную помощь большую дань.
На костях побежденного воинства Склира стоит Вард Фока. Он давно сбросил свою рясу, на нем шитая золотом и серебром бархатная одежда, тугой пояс перехватывает его тонкий стан, храбрый полководец думает о Феофано.
А тем временем в Константинополе твердо сидит на Соломоновом троне император в монашеской рясе, мечтающий покорить и держать в повиновении Малую Азию, собрать силы и двинуться на Болгарию, а победив ее, идти и на Русь!
4
Владимир утвердился, сел на стол своих предков в городе Киеве, стал великим князем Руси.
Русь не была островом среди моря-океана. Со всех сторон ее окружали другие земли, племена, народы. Многих из них, особенно соседей, русы знали, держали и старались держать с ними мир и дружбу — так было с ромеями, болгарами, чехами, поляками; на севере со свионами; с аланами [180] и касогами [181] на далеком юге; с народами Кавказа.
180
Аланы — скифское племя, жившее на Кавказе.
181
Касоги — черкесские племена, жившие в низовьях Кубани.
Но это был не весь мир! Неведомые и грозные народы жили на севере от Руси, за Варяжским морем; словно волны огромного сурового океана, из-за степей за Итиль-рекой накатывали без конца все новые и новые, незнакомые, страшные своей силой орды; таинственные, неизвестные люди жили за Джурджанским и Русским морями.
Далекий и странный мир! Как мало тогда знали люди
182
Шемаха — столица Шервана (совр. Азербайджан).
183
Урент (Ургенч) — город в Древнем Хорезме.
И все же люди шли. Что там Шемаха или Ургенч? Русские люди в то время — купцы, послы, часто просто искатели счастья — доходили не только до них, но бывали и в далеком Багдаде, Мерве, Баласагуне, Кашгаре и даже за реками Хуанхэ и Янцзыцзян в государстве Суне, [184] на берегу океана, из-за которого встает солнце.
То были не завоеватели, не поработители других народов, не разбойники, искавшие добычи, подобно свионам, печенегам, половцам, татарам, нет, у русских людей было вдосталь земли, лесов, рек, богатств — они шли прославлять родину, утверждать мир.
184
Сун — Древний Китай.
Трудно представить себе нашего далекого предка, путешественника того времени, прокладывавшего впервые дорогу среди буйных трав дикого поля, шедшего по нетронутой и бесконечной целине, прорубавшего тропу в лесу. Он спал на земле, питался злаками и мясом птиц и зверей, убитых стрелой из лука, топором, рогатиной, остерегался врага, который мог притаиться за каждым деревом и кустом, шел все вперед, познавал свет, жаждал мира.
Но как узнать этот странный свет, как найти, закрепить свое место в нем, жить в мире с остальными людьми, земляками?
Ночь. В степи под курганом горит костер, возле него сидит бородатый, загорелый, светлоглазый человек. Он жарит на рожне [185] на углях кусок ароматного мяса драхвы или сайги, ужинает, ложится спать, положив голову на луку седла. Костер догорает. В поле тишина. Слышно только, как вблизи переступил спутанный на ночь конь, он грызет острыми зубами сочную свежую траву. Вокруг темно; поле напоминает черный ковер; над ним нависло небо, похожее на огромную, перевернутую вверх дном чашу.
185
Рожен — кол; рогатина; вилка.
Земля и небо! Да, только они существуют на свете, Земля — гладкая равнина, которую пересекают леса, горы, реки, моря, а вся она неподвижно стоит на столбах, и вокруг со всех сторон бушует океан…
Небо, на которое смотрел тысячу лет назад наш далекий пращур, тоже не беспокоило его: этот безбрежный, голубой океан — мир, которого человек не знает и не может узнать, там живут неведомые существа — боги, там есть сады, реки, рай, где летают и порхают, как птицы, души предков. Днем по небу катится солнце, оно ночует в подземных кладовых; по ночам небесная стража зажигает на небе множество звезд; вон они мерцают, переливаются, тускло освещают темную землю. Костер догорел. Путешественник не спит. Он сидит в темноте, опираясь сильными руками о землю, задумчивый, спокойный; земля — твердь среди безбрежного океана, где-то медленно колышутся волны, порой всколыхнется и земля… Далекий и странный мир! Человек, обитавший в нем, — дитя, которое блуждало в темном лесу, пробиралось через буреломы и чащи, неустанно шло вперед.