Владивосток - Порт-Артур
Шрифт:
– Э-эй, Михаил Лаврентьевич, а Вы то с чего так разволновались? Ваше же это словцо, любимое, - произнес Николай, полуприкрыв глаза. И вдруг улыбнувшись открытой, подкупающей улыбкой растерявшемуся от неожиданной проницательности самодержца Вадику, негромко рассмеялся. Затем, разряжая неловкость момента, не спеша, с расстановкой царь заговорил:
– В последние месяцы я осознал, что верные и знающие люди, Михаил, это огромная ценность. Особенно учитывая масштаб и тяжесть забот, под которые они подставили свое плечо. Не льстецы, не лизоблюды, не двурушники... А впереди у нас такой невообразимый ворох дел... Без, как Вы верно сказали
– Кто! Ксения?
– взвилась Ольга сверкнув на брата глазищами.
– Оленька, перестань пожалуйста. Я сказал вам, чтобы были поаккуратнее, вот и будьте. Хватит об этом. Не обижайся...
Вот вчера Ты мне сказала, когда мы из храма возвращались, что во мне как бы стержень появился, - Николай невесело усмкхнулся, - Не знаю, что это за стержень такой, но три момента я за собой новых точно замечаю... Во-первых, стал раздражаться, когда пытаются "включать дурака". Да, Миш, набрался от тебя... Во-вторых, начал часто чувствовать, когда врут. Наверное потому, что мы много совещаний проводить стали, много общаться с разными людьми. И это - когда врут - тоже не нравится очень. А еще - очень хочется выиграть эту войну поскорее. И так, чтоб у нас потерь поменьше, а у них - сраму побольше. Вот тут, мои дорогие, я себя уже и начинаю побаиваться. Потому что понял - проснулся азарт. Как при хорошем теннисе.
– Ну, так это же и здорово, Ники! Наконец-то тебе понравилось БЫТЬ ЦАРЕМ! И десяти лет не прошло.
– Оленька, ехидничать не надо, да? Азарт, между прочим, это страшная штука. Когда ночью просыпаешься, и думаешь, а все ли так решили, а как завтра вот с этим вопросом быть, с тем... Вот сегодня, например. Под утро уже стрельнуло. Что прав был все-таки Шухов. И крыло подводное для КЛок можно потом довести в крепость. И на катера, что уже там будут, в мастерских порта поставить. А моряки - им бы вечно свои батоксы прикрывать! Тьфу-ты... Миша, ну сколько же я от тебя жаргону этого подцепил!
– Николай задорно рассмеялся.
– Но лаконично же, и емко, Ваше Величество...
– Ой, ну тебя, скажешь... Но несмотря на все эти приступы бессонницы, одно то, Михаил, что вы ОТТУДА здесь появились, лишний раз доказывает мне, что на то есть промысел Божий, и что Россия наша страна богоизбранная. И значит, раз уж так суждено, нужно выкладываться полностью. Чтоб нагнать, где и в чем мы отстали. Поэтому, прости великодушно, но и Тебе пока покоя не будет. И друзьям твоим, когда сюда приедут... И Тебе сестричка. Не делай большие глаза, дел на всех хватит. Третьего дня с Дмитрием Ивановичем по твою душу общались. Завтра он приедет, и обсудим...
Так что, Михаил Лаврентьевич, с этого дня Вы действительный статский советник и мой личный секретарь по военно-морским вопросам, раз уж дело идет о большой политике...- царь поднятием ладони остановил открывшего было рот для изъявления благодарностей Банщикова, - пусть под шпицем озадачатся: зачем нужна такая должность. И для чего. Да и дядюшки тоже... А мне Вы формально нужны не раз-два в неделю, как флигель-адъютант, а постоянно. Заодно и неудобные вопросы кое-кто перестанет
Надеюсь, Вы не возражаете против карьерного роста, кстати, опять Ваша фраза из будущего, по гражданской линии? Вот и хорошо. Но, несмотря на цивильность платья, Вам придется с завтрашнего же дня взять на себя часть обязанностей графа Гейдена. Александр Федорович замучил меня просьбами отпустить его на войну. И я не смог ему в этом отказать. А поскольку на третьей эскадре по командным должностям у нас практически комплект, я решил поручить ему обязанности флаг-офицера у Серебрянникова. Зная энергию графа, полагаю, что он так вцепится в Кузьмича и Бирилева, что срок ухода "Бородина" и "Славы" мы, глядишь, хоть дней на десять-пятнадцать, а приблизим...
Да... Политика, политика... Но некоторым, - во взгляде императора вновь появился металл, - Пора показать, что мальчик вырос. И собирается оставить сыну и всем русским людям великую и процветающую державу. Проклятые французские кредиты, а ведь было время, я их за благо почитал. Как там, про дармовой-то сыр... Нет, Михаил, с этим нам нужно что-то делать. Это форменная удавка. Будем считать, что отставка "финансового гения" решена. И начнем исподволь готовить денежную реформу. Хоть не завтрашнего дня вопрос, но важнейший...
Столыпина вызову завтра же. Повод есть - пусть приезжает и для начала расскажет, как замирял крестьян у себя в губернии. И вообще, сейчас сельский вопрос приобретает особую важность. Особенно в свете Вашей информации, Михаил Лаврентьевич, о трех предстоящих нам неурожайных годах, начиная с 1906-го. Вот только голода нам сейчас, как в 92-м, и не хватает. Тут можно не просто на экспорте потерять, крестьянин ведь вполне способен не "в кусочки" с сумой пойти, а за вилы взяться. Благодаря либералам и прочим агитаторам. И правы Вы на счет элеваторов - хоть какой-то резерв создать за оставшийся год надо...
Теперь Германия... Между нами: откровенно говоря, кузен мой психопат и вообще увлекающийся тип. Фат, позер и нахал. И мужлан в добавок. Так что, Михаил, когда я вас познакомлю, не удивляйтесь, если он вдруг огреет Вас по спине и начнет бесцеремонно ржать в ухо. Или посередине важного разговора начнет вдруг толкать речь, скажем, о красотах норвежских фьордов - родины нордической расы, или о достоинствах петухов дармштадской породы. Но судя по тому, что в вашем мире он пережил катастрофу рейха, войну, изгнание, гибель своего обожаемого флота и при этом не сошел с ума, что мне в его отношении регулярно предсказывают со дня на день наши медицинские светила, дело с ним иметь можно. И нужно. Хотя многие здесь, во дворце, его терпеть не могут. А особенно в Анничковом...
Да, Оленька, и не смотри на меня так, пожалуйста. Наш батюшка не раз называл Вилли фигляром и мальчишкой, знаю. Но время идет. Все течет, все изменяется. И поскольку очевидно, что под его управлением Германия не просто прибавила. Она становится весьма могущественной мировой державой, опережающей по скорости развития и Англию, и Францию, несмотря на все их колонии. И нас, грешных, само собой, как ни печально. Пока...
Тот анализ личности Вильгельма, от этого немецкого историка, Людвига, о котором Вы, Михаил, нам рассказали, будет нам серьезным подспорьем. Как и занятные моменты из мемуаров Бюлова и Тирпица. Если все дело в том, что наш кузен действительно трусоват, то это вполне объясняет некоторые его странности и несколько облегчает работу с ним.