Владыка башни
Шрифт:
— Милорды, — окликнул Ваэлин близнецов. — Не лучше ли вам наведаться в палатку брата Келана?
Близнецы поднялись и синхронно поклонились. Ответил тот, что стоял слева. Аль-Сорна уже не раз замечал, что говорил за двоих всегда именно этот: наверное, так они решили, чтобы не отвечать всё время хором.
— Услуги почтенного врачевателя требуются серьёзно раненным воинам, милорд. Истинный же рыцарь не беспокоит целителей по пустякам.
— Что же, судя по всему, вы не часто имели дело с истинными рыцарями. Ваш дед не поблагодарит меня, если из-за загноившихся ран придётся поотрезать вам руки-ноги. —
— Мы собрали достаточно оружия для вольного отряда, милорд, — отрапортовал брат Холлан, когда близнецы отошли. — Вернее, теперь нам хватит оружия на шесть таких отрядов.
— Каковы наши потери?
— Тридцать пять убитых, шестьдесят раненых, — как обычно без промедления, ответил брат.
— Если бы в драку не кинулись гражданские, было бы меньше, — заметил Марвен. — Когда ненависть застит людям глаза, они безответственно относятся к собственным жизням.
— Как бы там ни было, вы прекрасно справились, милорд, — похвалил графа Ваэлин. — Брат Харлик составил карту Алльтора и окрестностей, и я бы хотел, чтобы вы изучили её и наметили подходящие подступы к городу.
Нильсаэлец растерянно кивнул. Ваэлин знал, что произошедшее в Линеше заставляло Марвена относиться к нему с опаской, а сам он, в свою очередь, не доверял очевидному стремлению графа отличиться на поле сражения. Однако теперь все эти обстоятельства выглядели совершенно не важными.
— Я... постараюсь оправдать ваше доверие, милорд, — поклонился Марвен.
Пленные воларцы ничем не отличались от прочих побеждённых, которых Ваэлин уже навидался на своём веку: люди с испуганными, потухшими глазами, всеми силами избегающие его пристального внимания.
— Они невежественны и малограмотны, милорд, — доложил Харлик. — Система образования в Воларии оставляет желать лучшего. Там принято считать, что человек может сам научиться всему, что ему нужно знать. Эти вот умеют только сражаться и выполнять приказы. Нет, в насилиях и убийствах они тоже поднаторели, хотя о своих подвигах в этом Королевстве предпочитают не распространяться, что совершенно естественно.
— Они знают, кто командует их армией? — спросил Ваэлин.
— Генерал Реклар Токрев, — ответил Харлик, подобно брату Холлану, он не заглядывал в свои записи. — Из этих, из красноштанных, как и все их генералы, впрочем. Ветеран, отличившийся в пограничных боях с альпиранцами и прославившийся в походах против северных племён. Должен заметить, список его великих достижений показался мне несколько сомнительным, поскольку одна из якобы проведённых им кампаний имела место семьдесят лет назад.
— Об Алльторе есть новости?
— Они о нём никогда не слышали. Судя по всему, их отправили в погоню за гвардейцами ещё до того, как генерал уехал в Кумбраэль. Боюсь, мне нечего больше добавить, милорд.
Пленные беспокойно заёрзали под взглядом Ваэлина, многие из них не в силах были унять дрожь. Песнь крови откликнулась на их страх знакомым аккордом, породив любопытную идею. Он неторопливо повернулся к капитану Адалю. Подобное задание можно было доверить лишь ему.
— Мы захватим их с собой, — сказал Ваэлин. — Проследите, чтобы пленных хорошо кормили, и держите их подальше от людей Норты.
Кумбраэль
— Глупость какая-то, — заявил Адаль, когда они проезжали мимо сгоревшего ржаного поля. — Любую армию надо кормить.
— Не думаю, что это дело рук воларцев, — ответил Ваэлин. — Видимо, владыка Кумбраэля решил не дать захватчикам извлечь ни зёрнышка из его земли. И это, кстати, объясняет злобу воларцев по отношению к кумбраэльцам.
Вечером на глаза им попалось ужасающее зрелище. С высокого тиса свисали тела десяти повешенных с выколотыми глазами и вырезанными языками. Большой и указательный пальцы на их руках были отрублены и засунуты в рот. Ваэлин заметил, как Алорнис побледнела и покачнулась в седле.
— Мы о них позаботимся, — сказал он, погладив её по руке. — А ты давай, поезжай дальше.
— Хорошо, — ответила Алорнис, спешиваясь и доставая из седельной сумки пергамент и уголёк. — Сейчас уеду, только погодите немного, не трогайте тут ничего. — На негнущихся ногах она подошла к ближайшему пню, присела и принялась рисовать, внимательно поглядывая на повешенных.
— Наверняка лучники, — заметил Норта. — Ежели судить по отрезанным пальцам. Помнится, наши в Мартише тоже делали нечто подобное.
Алорнис то и дело смахивала слёзы, набегавшие на глаза всякий раз, когда она переводила взгляд с повешенных на пергамент, где уже обозначился рисунок. Закончив, она вся сжалась, тихо всхлипывая. Дарена подошла к ней. Ваэлин услышал, как Алорнис прошептала:
— Люди должны об этом узнать, они должны запомнить...
Городок носил название Две Протоки, в честь двух рукавов реки, огибавших его с двух сторон. Как-то раз, ещё до альпиранской войны, Ваэлин проходил здесь с Бегущими Волками во время экспедиции по уничтожению религиозных фанатиков. Тогда это было шумное место, виноделы и купцы до хрипоты спорили о цене на молодое вино, а горожане если и посматривали на пришельцев, то куда менее враждебно, чем большинство кумбраэльцев. Их священник оказался добродушным румяным пузаном, он тут же предложил Ваэлину помолиться за Отца, а при чтении из девятой книги не выпускал из рук чаши с вином.
Теперь от его церкви остались одни руины, а от священника — если, конечно, это был он — обгорелые кости, видневшиеся из-под обломков. Сеорда при виде окружающего ужаса застыли посреди улицы — скорее озадаченные, нежели возмущённые. Судя по остаткам баррикад, протянувшихся между домами, город не так легко достался врагу. К тому же река послужила им дополнительной защитой. Судя по всему, воларцам потребовалось несколько дней, чтобы взять город, — в доме бургомистра лежали тела, на гниющей плоти которых сохранились бинты. «Они сражались достаточно долго, чтобы лечить своих раненых», — заключил Ваэлин.