Владыка башни
Шрифт:
— Не терплю невеж, — услышал он голос своей попутчицы.
На одной из улиц внимание Френтиса привлекла странная сцена. Перед благополучным на вид домом стоял, понурив голову, человек лет сорока в потёртой одежде раба. На шее у него висела табличка с каким-то словом. За его спиной группа рабов под присмотром надзирателя выносила из дома мебель, картины и прочий скарб, а в небольшом дворике сидела женщина с двумя детьми и наблюдала за происходящим. Френтиса поразила незамутнённая ненависть, с которой женщина и старший мальчик лет пятнадцати смотрели на раба с табличкой на шее. Когда они проезжали мимо, надсмотрщик как раз протягивал женщине свиток,
— Наделал долгов, а расплатиться не смог, — пояснила сидящая в повозке женщина. — Такие не заслуживают ни семьи, ни дома, ни свободы.
За выход из города им пришлось заплатить привратнику три диска — и ещё один за проезд по дороге. Френтис подумал, что воларцы, как видно, большие любители всяких поборов, однако вынужден был признать, что дорога того стоила: гладкая, вымощенная плотно уложенными плитами песчаника, достаточно широкая для того, чтобы на ней могли без труда разминуться две тяжёлые повозки. Прямая, как стрела, она уходила далеко вперёд в туманную даль. Во всём Королевстве не было ни одной подобной дороги. Френтис с изумлением представил, с какой скоростью по ней могли бы передвигаться войска.
— Впечатляет, не так ли? — заметила женщина, вновь с поразительной точностью угадав его мысли. — Она построена около трёхсот лет назад тем самым человеком, статую которого ты видел.
Френтис подавил желание посмотреть на неё, хотя ему, конечно же, хотелось узнать обо всём этом больше.
— Его имя Саварек Авантир, — сказала она, когда по обочинам дороги потянулись аккуратные апельсиновые сады. — Советник, генерал, покоритель южных провинций и, вероятно, величайший военный ум империи, а может быть, и всего мира. Однако, дорогой муженёк, даже ему случалось познать горечь поражения. Его разгромили альпиранцы, как и вашего безумца-короля. Более десяти лет он пытался завоевать последнюю часть континента, не принадлежащую империи. За это время альпиранцы пролили море крови, сопротивляясь нам. Они терпели разгром за разгромом, теряли армию за армией, раздавленные гением Авантира, но собирали всё новые и новые войска. Их сила — в числе, а вовсе не в жалких выдуманных божках. Это был болезненный урок, один из тех, которые в итоге и привели Авантира к безумию и к смерти от ножа его убийцы. Он потребовал в Совете увеличить число призывников, чем натолкнул советников на мысль, что его военный гений превратился в обузу. Такое часто случается с великими людьми: они не замечают ненависти тех, кто живёт в их тени.
Она замолчала и до самого вечера не проронила больше ни слова. Проехав около тридцати миль к югу, они устроили привал. Причём она с удовольствием принялась играть роль ворчливой жёнушки. Ругала его на весь лагерь, требовала принести побольше дров для очага, где она стряпала еду, понося «никчёмного муженька» на чем свет стоит. В результате он получил немало насмешливых и сочувственных взглядов от других постояльцев лагеря. Свободных граждан, разумеется. Рабы ходили с опущенными глазами и безучастными лицами.
— На, жри, неблагодарный пёс, — сказала она, сунув ему в руки миску тушёной козлятины.
После первой же ложки он убедился, что с мечом она управляется куда лучше, чем с поварёшкой. Но заставил себя все съесть: за годы орденской службы его желудок научился справляться с самой неаппетитной дрянью. Женщина продолжала разыгрывать спектакль до тех пор, пока на землю не спустились сумерки и обитатели
— Тебе интересно, какое отношение я имею к Авантиру, да? — спросила она.
Френтис, сидящий по другую сторону костра, по обыкновению промолчал. Женщина слабо улыбнулась.
— Прославленный предок? Мой прапрапрадедушка? — её улыбка потухла. — Нет. Он был моим отцом, любезный муженёк. Я — последняя из рода Авантир, хотя мне больше не нужно это имя, как, впрочем, и всякое другое.
«Врёт, — подумал Френтис, — подшучивает надо мной». То, что ей нравилось забавляться с ним, она доказала в первую же ночь в её доме, заставив его принимать ванну с ней вместе. Она прижималась к Френтису, её руки шарили под водой, трогали, гладили, губы шептали в самое ухо: «Я могу тебя заставить ...» Он закрыл глаза, отгоняя мысли о том, как тело позорно предало его.
— Я не вру, не сомневайся, — сказала она. — Разумеется, нет смысла ждать, что ты, с твоими предрассудками, мне поверишь. Но рано или поздно это случится. — Твёрдо глядя ему в глаза, она подалась вперёд. — Ещё до конца нашей дороги ты успеешь повидать столько, что на этом фоне моя история покажется тебе весьма банальной. — Она снова улыбнулась, поднялась на ноги и направилась к небольшой палатке, которую Френтис установил рядом с их повозкой. — Пришло время для исполнения супружеских обязанностей, дорогой, — сказала она, скрываясь за пологом.
Он сидел у костра, пока агония ментального принуждения не стала невыносимой. Только затем встал и последовал за ней.
Их путешествие продолжалось уже десять дней. Апельсиновые и лимонные сады постепенно уступали место густым лесам с незнакомыми Френтису деревьями. Они становились всё выше и гуще по мере их продвижения на юг. Солнце припекало всё сильнее, дорога раскалилась, и каждый новый день превращался в настоящее испытание, когда ему приходилось тащиться перед повозкой, обливаясь потом от жары. Лес Френтису не нравился — там воняло гнилью, водились тучи отвратительных жуков, а шум и гвалт птиц и животных напоминали вопли сумасшедших.
— Это джунгли, — пояснила женщина. — В ваших землях их нет, полагаю.
Вечером десятого дня он сидел, всматриваясь в заросли, а рука его непроизвольно пыталась нащупать меч, поскольку некто огромный ломился сквозь заросли, с оглушительным треском ломая деревья и сучья.
— Надо же! Видно, они ещё встречаются в лесу, даже так далеко к северу, — удивлённо произнесла женщина. — Пойдём, дорогой. Редкое зрелище, этим воспоминанием ты будешь впоследствии дорожить, — сказала она и направилась в джунгли, своей волей принуждая Френтиса идти следом.
Он судорожно вглядывался в тени, готовый встретить невообразимо жуткую тварь. Страх был его старым знакомым, но такой ужас он испытывал впервые.
— Гляди! — показала женщина, остановившись и пригибаясь к земле.
Над пологом леса взошёл месяц, окрашивая джунгли тусклым голубоватым светом, Френтису потребовалось некоторое время, чтобы уразуметь, что именно он видит перед собой, поскольку размер и невероятный вид существа никак не желали укладываться в голове. Зверь, стоящий на задних лапах, был около десяти футов ростом и весь до кончика хвоста покрыт густой длинной шерстью. Мощные конечности заканчивались кошмарными когтями-крюками. Длинная голова напоминала печную трубу, а узенький рот издавал тонкий свист. Животное навалилось на новое деревце и повалило его. По джунглям разнёсся громкий треск.